– Кто знает, что творится в твоей лордовской башке, – пробурчал мальчишка, пристраивая медный таз у закрытой двери. Догадаться было нетрудно – если бы Арлинг захотел выйти, неслышно отодвинуть железку у него бы не получилось.
– Не знаю, как ты, я а буду спать, – уже почти беззлобно сказал Нуф, заваливаясь на тюфяк и поднимая в воздух тучу смрада от соломенной кровати. – Если проснусь от того, что ты пытаешься выйти, отлуплю. И Абир не поможет. Обо мне можешь не беспокоиться. У меня шкура на спине дубленая, а вот твоя мягкая и холеная кожица будет зудеть и чесаться еще долго, это я тебе обещаю.
Когда со стороны Нуфа раздался здоровый храп молодого организма, Арлинг даже позавидовал. Ему уже давно не удавалось заснуть с такой легкостью.
Примостившись у окна, Регарди постарался успокоиться. В груди бушевала злость, а в сердце страх. Что он здесь делал? Зачем? Ужасная, грязная, неприглядная земля дикарей. А он еще хотел привезти сюда Магду!
Наверное, Арлинг все-таки задремал. Очнулся он от того, что кто-то тряс его за плечо, а в нос бил вонючий пар, поднимающийся от чего-то совсем испорченного.
– Поешь, – невнятно пробурчал голос Нуфа. – Хозяйка сегодня щедра, масла столько, что все фонари на галере можно заправить. Поспеши, пока Абир не пришел. После него обычно ничего не остается.
– Он еще не вернулся?
Чавкая, мальчишка промычал что-то невразумительное, но вопрос ответа не требовал. Судя по шуму на улице и прежнему пеклу, Арлинг проспал недолго. Время всегда тянулось бесконечно долго тогда, когда хотелось, чтобы оно пролетело, словно падающая звезда.
– Что это? – Регарди брезгливо коснулся пальцами горячего варева в круглой деревянной миске. Нуф поставил еду прямо на пол, расстелив какую-то тряпицу, которая служила скатертью. Ложки не было, зато он нащупал лепешку, которая пахла более-менее съедобно.
– Вареный горох с чесноком и маслом, – торжественно заявил Нуф, смакуя каждое слово. – Пир для живота. Очень полезная штука. Бери лепеху, зачерпывай ей кашу и кусай. Кучеяры едят руками, вилок у них нет.
Подумав, Арлинг решил с горохом не рисковать, но перед водой не устоял. И хотя она была слегка кислой на вкус, Регарди не заметил, как выпил весь ковш. Затолкав в рот кусок лепешки, он прислонился к шершавой стене, мечтая о том, чтобы день поскорее закончился, а новый начался сразу, по волшебству, причем как можно дальше от этого места.
– Давно ты на «Черной Розе»? – спросил он юнгу. За стеной надрывался ребенок, и его крики могли расколоть даже самую крепкую голову. Регарди был готов разговаривать о чем угодно, лишь бы его не слышать.
– Три года, но кажется, что всю жизнь, – с набитым ртом произнес Нуф. Даже не видя его, Регарди понял, что он улыбался.
– И как? Нравится?
– С Абиром хоть к дьяволу в пекло, – хохотнул мальчишка. –