– Извини, в случае опасности я бы подскочил в любой момент.
– Конечно, – смеялась она, – подскочил бы он, оставил меня одну, а я ведь просила у Василия Евгеньевича не просто сотрудника, но и еще и плечо, на которое можно если что положиться.
– Сейчас не этот момент, – смеясь, подставил я ей плечо.
– Коля, перестань дурачиться, – смущалась она.
– Я не дурачусь, в любой момент я рядом.
– Ну, хорошо…. Еще целые сутки ехать, надо сканворды, что ли, купить, интернета еще нет, умрем со скуки.
– У меня, – засмеялся я, – конечно, есть в запасе пара идей, как весело провести время, но проклятая корпоративная этика мешает мне.
– Иди-ка ты со своими идеями, – смеясь, говорила она, – я буду спать, а ты охраняй меня.
– Иначе зачем я здесь? Приятных снов.
Сняв только спортивную кофту, оставшись в трико и обтягивающей футболке, сквозь которую я отчетливо видел ее грудь, без лифчика, она залезла под одеяло.
– Скучно станет, буди, – сказала она.
– А как будить тебя?
– Ты умеешь по-разному?
– Само собой, – ответил я.
– Даже не хочу знать, обыкновенно, как еще?
– Еще…
– Коля, и не продолжай, иначе я так и не усну.
– Хорошо, приятных снов.
– Спасибо, ты что делать будешь?
– Музыку послушаю.
– Ну и хорошо, я сплю, – сказала она, отвернувшись к стенке. Вероятно, думая о том, как я мог бы ее разбудить.
Я взял мобильный, включил режим без звука, достал из кармана куртки наушники, забрался под одеяло и включил Estate of Trance Armin Van Buuren.
Хотел зайти на «мыло», но соединения не было, несмотря на то, что связь была устойчивой. Пора уже точки Wi-Fi установить в поездах, высказал я претензию руководителю РЖД, которую он не услышал.
Глава 5. Прошлое
Поезд убаюкивающее покачивал, качественный транс вызвал во мне сонливость. Я зазевал и, немного поворочавшись, уснул.
В квартире я находился один, в той, где я провел детство и юность, в той, которая называлась родным домом. За окнами было темно и ни в одной из комнат не горел свет, лишь луна слабо освещала комнаты. Я стоял в спальне, дверь в зал была открыта. Я видел диван, на котором любил лежать отец, видел напротив стоящие кресла, посреди которых находился журнальный столик, вечно заваленный ворохом газет и журналов. Видел в углу стоящую тумбу с телевизором, видел все то, что пропитано духом моего отца и матери, все то, в чем хранилась и моя частичка, но уже давно забытая. Созерцая родные мне с детства вещи, я ощутил неописуемый восторг и внутреннюю целостность, которой мне так не хватало. Прошел в зал, сел в кресло, всматриваясь в каждую мелочь. Вот та медвежья шкура, лежащая у дивана, с угрожающе раскрытой пастью и пластиковыми глазами. Я часто валялся на ней,