Копье Томаса осталось позади, он выдернул меч, ударил наискось третьего, замахнулся на следующего – у того в груди словно расцвел белый цветок на деревянном стебле: разбойник упал на колени, изо рта хлынула кровь. Томас заорал, погрозил Олегу мечом. Трое уцелевших удирали по широкой дороге, впереди них, как ночные птицы, неслись угольно-черные тени, и Томас с ревом пустил коня вдогонку.
Олег медленно выехал из тени. Стрела лежала на тетиве, он вслушивался и всматривался, но в ночи слышались лишь стоны и хрипы умирающих. Вскоре послышался конский топот, усилился до грохота, и на лужайку во всем великолепии ворвался огромный грозный рыцарь. В его руке наотлет тускло блестел огромный меч, крупные капли срывались на землю, он весь словно вышел из бойни, даже конь был забрызган кровью.
– Всех положил? – гаркнул он люто. – Не мог стрелять помедленнее?
– Нас в детстве учили держать в воздухе семь стрел…
– Мы не на твоей языческой Руси!.. Здесь, в христианском мире, вовсе стрелять не умеют.
Он придержал коня, сделал круг по лужайке. Раненые со стонами пытались уползти, за ними тянулись темные дорожки крови, и разбойники быстро затихали, застывали, вцепившись в землю.
Дверь осторожно отворилась. В щели показалось бледное женское лицо, тонкая рука. Убедившись, что разбойников на крыльце нет, женщина бесшумно вышла – маленькая, тонкая в талии, с большими испуганными глазами.
Томас помахал ей металлической рукой, в которой был зажат темный от крови меч, спохватился, поспешно вытер мокрое лезвие и вложил в ножны. Олег снял тетиву, убрал лук в налуч. Женщина быстро сбежала с крыльца, каблучки простучали, как коготки белки, наклонилась над одним разбойником, перевернула его на спину.
Томас тронул поводья, огромный жеребец, как гора мрака, подвинулся к женщине. Земля под его копытами глухо подрагивала. Женщина испуганно вздернула голову, на ее бледном лице глаза расширились, она сказала торопливо:
– Благородный рыцарь, благодарю за вмешательство…
– Мой долг, – ответил Томас галантно.
– А теперь… помогите затащить этого человека в дом.
– Зачем? – удивился Томас.
– Положить в постель, перевязать рану!
Томас звучно хлопнул железной ладонью по седлу:
– Женщина! Зверь, которого жалеешь, хотел над тобой потешиться! А потом бы зарезал. Пусть лучше будет мертвым, на мертвецов не сержусь. Я христианин.
Она возразила горячо:
– Тогда надо было убить сразу! Сейчас драка кончилась, время зализывать раны. Я не дам умереть человеку у своего порога, даже если он не человек, а злобный волк!
Олег слез с коня, буркнул:
– Открой дверь. Я помогу.
Он