– Ты жил бесчестно, контрабандист, – брызнув слюной, прошипел палач, – так хотя бы сдохни достойно. Будь мужчиной.
Верёвка натянулась. Игеру невольно пришлось вскочить на ноги, а затем и вовсе запрыгнуть на специальную подставку, которая заскрипела под его весом. Палач крепко привязал конец верёвки к соседнему столбу. Возгласы толпы оборвались. В ожидании мерцали огоньки десятков глаз. Судья Эвмер стоял в стороне, прижавшись ртом к уху худенькой девушки, и указывал толстым пальцем на виселицу.
– Пора, – завизжал помощник судьи, – смерть контрабандистам!
Игера затрясло. «Смерть контрабандистам», – взревела толпа, и палач по очереди выбил подставки из-под ног висельников. Жгучая петля впилась сотнями маленьких иголок в шею и горло. Рёв городского народа слился в единый шум. Чёрное древо бил ногами воздух. Руки потянулись к верёвке, ногти безрезультатно царапали горло и ломались. Голова погрузилась в густой непроницаемый туман. По телу пробежала мелкая дрожь. Трибуна, Судья Эвмер и его помощник, ревущая проклятия толпа, стражники, палач, виселица, Коймдар, Иварт Чёрное древо, Эгирта, Энурган Волчий страх. Всё потеряло значение. Все краски смешались в безумную картину, а потом чёрная пахнущая помоями и гниющем травой грязь нежно ударила в лицо.
– Верёвка лопнула, – холодное лезвие обожгло шею, срезав петлю, – Судья Эвмер, верёвка лопнула. Этот человек не виновен!
Горячий воздух испепелял грудь изнутри. Горло разрывал нестерпимый кашель. Ободранные пальцы сломанными ногтями царапали шею. Над Игером возвышался худощавый человек в ободранной одежде. В его руках блестело остриё тонкого ножа. Недовольные возгласы полились из толпы.
– Это закон, – высоко задрав длинную шею, проревел спаситель, – верёвка лопнула, этот человек невиновен! Я увожу его с площади.
Тонкая жилистая рука вцепилась в плечо. Игер с трудом поднялся на ноги. Вытерев кипящие на глазах слёзы, Чёрное древо оглянулся на висельницу. Обрывок его верёвки свисал с перекладины. Через два столба тело Коймдара билось в предсмертных судорогах. Изо рта бывшего контрабандиста исходила белая пена. Сверкающая искра окончательно потухла в голубых глазах.
– Не смотрите, молодой человек, – спаситель тащил Игера за руку через разгневанную толпу, – ему уже не помочь…
В крохотной комнате, большую часть которой занимали полки с трухлявыми книгами, мешочками с травами и помутневшими стеклянными сосудами, стоял крепкий запах сырости. Занавешенные истёртыми коврами стены заглушали рыдания Игера.
– Он умер, – Чёрное древо зажмурил глаза, охватив руками голову, – Коймдара повесили. И я бы умер. Но мне повезло…
– Да, к сожалению, наш