– Я могу показаться вам человеком скрытным и… как бы поточнее выразиться… загадочным. Отнеситесь к этому спокойно, все мои кажущиеся тайны не стоят веденного яйца… Какой вам поставили диагноз? Черепно-мозговая травма? Упали с самолета?.. Ах, ранение! Вы были на Войне?.. Прекрасный экземпляр… Ну так вот, в конце концов вам станет ясно, что моя душа чиста, аки слеза ребенка, а поступки прямолинейны и осмысленны… Что еще? Собираюсь жениться. Собираю материал для докторской о психофизиологии в экстремальных видах спорта. С головой ушел в науку, потому как достаточно честолюбив. Поставил перед собой высокие цели и гоню к ним самым коротким путем… А вас, если не секрет, что толкнуло позвонить мне?
– Скука.
Он кивнул и ненадолго задумался.
– Гениальный ответ. Во всяком случае, честный… Послушай, а давай на «ты»?
Шелестов сам не мог понять, раздражает или, напротив, привлекает его этот молодой, не погодам зрелый врач, которому эта зрелость и ученая степенность была вроде как в тягость, и хотелось снова побыть озорным и не совсем умным подростком…
Они допили кофе и взялись за коньяк. Дог широко зевнул, показав темно-красную пасть.
– Ты нужен мне для научных исследований, – сказал Стас, с подозрением глядя на дно рюмки, из которой только что выпил. – Мне повезло. Ты прекрасный материал. Война – тот же экстремальный спорт, и люди на войне, я так полагаю, испытывают нечто похожее, что и альпинист, падающий в бездну. Но меня интересуют не столько психические травмы, сколько физические. Представляешь, что произойдет с человеком, если он, сорвавшись со скалы, улетит в пропасть? Есть ли шанс выжить? Как подготовиться к чудовищным нагрузкам на организм? Как этот человек будет относиться к спорту после излечения?.. Я постараюсь разобраться в том, какой отпечаток оставила в твоем сознании Война и ранение, как ты воспринимаешь сейчас свою страшную военную работу… Интересно, правда?
– Наверное, – ответил Шелестов и отодвинул от себя рюмку. – Только я совсем не помню Войну.
– Пытаешься забыть?
– Не могу вспомнить. У меня амнезия… И вообще, я просто хочу отдохнуть где-нибудь в Подмосковье. Спасибо за коньяк. Я пойду.
Шелестов встал.
– Подожди, не кипятись! – Стас, дожевывая, забрался на стул и снял с полки несколько пухлых папок. – Отдохнешь так, что потом спасибо мне скажешь! Я исследовал альпинистов, подводников, полярников во время их отпусков. Они отдыхали, а я проводил свои исследования. Мы с тобой поедем в Крым…
– В Крым мне нельзя, – ответил Шелестов. Он вдруг почувствовал головокружение – то ли от выпитого коньяка, то ли от усталости и раздражения. – Я дал подписку о невыезде. До свидания.
– Да сядь ты! – вспылил Стас. – Тебе что, шьют дело? Хулиганство? Вымогательство?
– Нет, не вымогательство, – ответил Шелестов и, как бы желая подкрепить свои словами веским аргументом, выудил из кармана смятый пропуск в прокуратуру. – Вот, смотри. Следователь Некрасов, кабинет