лишь бросив на ходу:
«Будь счастлив, милый!»
Твои глаза – горящих два угля —
прожгли мою предательскую спину.
Письмо далекому другу и ответ на него
Здравствуй, родной мой! Ну как тебе пишется
там среди сосен, вдали от соблазнов
города от жары, как свеча, оплывшего
с облаками из прессованной стекловаты?
Как тебе дышится там, в оазисе
вечнозеленых и древних истин,
которые стволами от земли поднимаются
и к которым не водят сотни туристов?
Как тебе спится? Ведь там до неба —
шаг или взгляд – и уже у Бога.
А здесь пространство забито тесно
сталью, пластиком и бетоном.
И понял ли ты на окраине мира,
что было доселе тебе неизвестно?
Ты пару строчек хотя бы черкни мне!
Мне без тебя – ну никак совершенно.
Ответ:
Пишу тебе ответ издалека,
из места между будущим и прошлым.
На картах его нет наверняка,
но я – в пространстве этом невозможном.
Тут сосны, вправду, очень высоки
и до звезды чуть-чуть, как и до Бога,
но к прошлому разобраны мосты,
и не ведет обратно здесь дорога.
Из точки А (ты помнишь?) в точку Б,
но это место есть сплошное «между»:
с чем математика справляется вполне,
в реальной жизни – просто безнадежно.
Я понял здесь, что истина проста,
но до нее – дороги и дороги.
Прости меня, дружок, за эти строки!
Ну вот и всё. Пиши мне… в точку А.
Бывшие
Минувшее, давнее, прошлое
лишь временем не ограничено.
Уходят в иные области
не только летá, но личности.
И часто бывает в жизни,
что всем вопреки надеждам
становятся бывшими ближние,
вчера еще рядом сидевшие.
Тепло их шагов не остыло
в покинутых ими комнатах,
повсюду следы их быта,
и всё с беспощадностью помнится.
Вот так уходили бы лишние,
ненужные, надоевшие…
но только становятся бывшими
лишь жившие прежде в сердце.
То, что нам не принадлежит
Так бывают искренни только с попутчиками,
которые уносят навсегда твои тайны,
растворяясь в неведомых улицах,
путаясь в причинах и следствиях,
и такая искренность – самое лучшее,
хотя бы потому, что она беспоследственна.
Так бывают нежными только с теми,
чей поезд отходит через минуту.
Нежность эта – почти как Этна,
оттого, что она абсолютна.
Так отзываются только о тех, кого уже нет:
вежливость к этому обязывает,
с живыми же можно куда как грубей —
у них еще впереди реверансы.
Так смотрят в спину уже уходящему,
зная, что он не повернет головы…
Таким