Наконец, когда все магические процедуры были проделаны и душа приобрела покой и благодать, смиренный и благой Константин Гаврилович нырнул в комфортное купе скорого поезда «Адриатика», отходящего с вокзала Ватерлоо в сторону суверенной Каталонии.
Проснувшись ровно через сутки, Петр Веньяминович выпил стакан крепкого чая с сахаром, съел два кусища мраморной говядины и выпрыгнул затем из окна стремительно несущегося поезда.
Он так ловко зацепился за край гранитной скалы, что можно было подумать, что это не обычный человек со своими сомнениями и теологическими внутренними спорами, а настоящий дикий шимпанзе: недаром Валентин Ануфьевич целых четыре года занимался подводным плаванием и изнурял себя в ереванских пещерах кундалини-йогой. Система работала превосходна.
Взобравшись на вершину горы, Илларион Феоктистович был сильно взволнован тем, что увидел чудесный храм из белого лазурита и чёрного оникса.
Упав на колени, Сигизмунд Густавович возопил и произнёс, скрипя сердцем, одно лишь слово «Доколе?».
Кто-то может подумать, что это сущий пустяк, но только не для Энгельберта Константиновича и только не для такой ситуации. Это слово означало всё и даже больше, поэтому мы не раскроем эту тайну.
Игнатий Модестович вошёл в храм и увидел седого вислоухого старца, черпающего чашей вино причастия из колодца-квеври, вырытого на месте алтаря.
– Отче! – возопил Феликс Арнольдович, – дай мне просветления и духовного роста!
Старец перестал черпать вино, встал с колен, затем снял со стены старинный меч инквизитора Игнасия Лойолы и, приложив его к плечу Мафусаила Леопольдовича, произнёс:
– Мене, текел, фарес! Благословляю тебя сын Бога Единого и нарекаю отныне тебя…, а кстати, как тебя зовут?
– Я не знаю! – дрожа всем телом, ответил …
Кстати, кто ответил так и не понятно и вообще совсем неясно о ком же мы говорили, поэтому мы вынуждены прекратить это глупое повествование, унижающее нашу логику и миропорядок.
ТТ@ 28.02.2019
Там, где ты и ты
И вот, непостижимое дело, есть путь, чтобы по нему идти, и его надо пройти, но нет путника. Деяния свершились, но нет содеявшего.
Саттипатхана-Сутта, XLII, 16
– Чем ты займёшься, когда останешься сам с собой? – раздался знакомый мне голос из темноты. Я не понял даже, это был сон или нет.
– Наверное, поиграю! – ответил мой внутренний голос.
– Чем ты поиграешь?
– Игрушками. Я поиграю игрушками с другими детьми.
– Нет. Здесь нет игрушек и нет других детей.
– Тогда я мог бы порисовать и поиграть в футбол! – радостно затрепетало что-то во мне.
– Здесь нечем рисовать и не на чем, футбола здесь тоже нет.
– Хм, странно! – удивился мой внутренний голос, – на речку хоть можно сходить, искупаться и позагорать?
– Как ты собираешься загорать в такой тьме кромешной? «И речки