– Ясно, – вздыхает Гегечкори, – будем стараться, товарищ комиссар! Если забытая сила из Глубины не снесет нас штормовой волной… Мы и так сидим в ее каменном чреве! В ее Власти. А вокруг громады чужого непредсказуемого мира! И мы плывем в кромешной тьме по бурлящему морю камня в утлой лодчонке… И где мы окажемся? Скорей бы уже на воздух, на солнце! Там и воевать, как положено, а не под землей, в сырых пещерах ползать…
– В нас живет Сила, которая превосходит все эти титанические нагромождения Тьмы! Свет, что горит у нас внутри могущественней любой страшной стихии! Человек – хозяин этого мира! Венец природного развития… И никто и никогда нас не сломит! Тем более советского гражданина! У нас закалка покрепче стали будет…
– С одной стороны это так! Мы как грозный отточенный клинок, безусловно… И ни один враг во плоти перед нами не устоит! Но есть и другие измерения. Можно ли сверкающим кинжалом разогнать мрак? Одолеть пропасть…
– Почему нет? Когда убьешь заветным клинком то, что скрывается во тьме, она потеряет свою мощь и коварство! Чем больше пафоса и запугиваний, тем ничтожней противник! Это надо всегда помнить и бить быстро, дерзко и решительно! Ни в коем случае не дать темной силе зачаровать тебя…
– Воевать мы умеем, ни одному человеку нас не одолеть! Но вот все неявное другое… Ну да ладно, чтобы ни было, будем биться до конца!
– А как иначе? Перед нами никто не устоит! Ни броня самой лучшей армии, ни черная стихия! Мы – алые, пылающие звезды во мраке! И мы его победим…
Неожиданно в динамике рации раздается треск, обычные завывания, потом странные хрипящие звуки, и как будто нечленораздельная речь…
– Это что? – оборачивается Кагин, – Кажись, твое хозяйство ожило! Никак кто-то на связь пробивается? Может наши?
– Вряд ли, – хмурится Гегечкори, и почему-то слегка бледнеет, – наших уже давненько не слыхать! На немцев тоже не похоже. Это опять… неважно!
– Тогда что это? – удивляется комиссар, – Если не Тамань и не фашисты?
– Помехи… – как-то странно отвечает радист, отводя взгляд в сторону, – Тут скалы дают очень необычные эффекты, и сбивают с толку…
– Какое подозрительное бормотание электрическое, как живое, – напряженно вслушивается Кагин, – я такого не слышал…
– Может быть, стрекот нехарактерный для радиоэфира… Напоминает человеческие голоса, катакомбы шалят наверно! Тут все искажается, как в кривом зеркале. И при кажущейся однообразной унылой простоте, не все так примитивно в этих камнях, они что-то скрывают… Никогда нельзя увидеть, предугадать, что родится во тьме!
Глава 13. Монолог каменоломен. Кто я?
Я не могу проснуться…
Меня что-то держит, что неизмеримо громаднее меня! Когда оно меня захватило? Оно невидимо и недоступно. И кто или что оно? Но я словно во сне, уже долгие и долгие годы…
Я