Лейла Хэдли Люс: В молодости Уна вела в Нью-Йорке жизнь привилегированной особы. Она привыкла к тому, что жизнь в Нью-Йорке и Голливуде протекает среди знаменитостей и известных людей. Она хотела быть с Чарли, который был знаменитостью. Она любила идею успеха. Конечно же, она не была бы счастлива в Корнише, Нью-Гэмпшир.
Чарли был намного общительнее Сэлинджера. Даже если вы встречались с Чарли впервые, он создавал у вас ощущение того, что вы – единственный человек в мире, с которым он разговаривает. И он восхитительно рассказывал истории. Вне экрана он был бесконечно более интересным, чем на экране, и я всегда чувствовала это.
Джейн Сковелл: Уна написала письмо подруге и сообщила: «Чарли купил мне норковую шубку. И знаешь что? Первым одел ее он, так повсюду и ходил в этой шубке. А потом позволил мне носить ее». Ничего этого от Сэлинджера она не получила бы. Чаплин предлагал ей столько всего, и никогда не следует забывать об одной вещи, которую он предлагал Уне. Он заставлял ее смеяться. Она просто обожала смеяться, а тут был человек, который заставлял смеяться весь мир. А теперь он смешил ее. Сэлинджер никогда ее не смешил.
Уна О’Нил: Смех – один из величайших даров, которые сделал мне Чарли. Ранее я этого не знала. Мое детство было не особенно счастливым. Мы познакомились, когда мне было шестнадцать, и с тех пор я люблю его. Он – мой мир[115].
Лейла Хэдли Люс: Она была полностью предана Чарли, а он был предан ей. Думаю, именно поэтому она предпочла Чарли, а не Джерри. В эмоциональном отношении Чарли был так экспрессивен – он был так заботлив, так предан, так необычайно эмоционален и экспрессивен. К тому же Чаплин хотел детей. Он очень хотел проявить себя как мужчина, как отец. Не думаю, чтобы Джерри столь же сильно хотел детей или действительно интересовался ими. Уна хотела, чтобы Чарли Чаплин стал отцом, которого у нее не было в лице Юджина О’Нила. Она искала человека, который восполнил бы все то, чего недодал ей ее отец. Не думаю, что Джерри был человеком, который дал бы любой женщине почувствовать, что он заботится о ней.
Джейн Сковелл: Думаю, что известие о браке Уны и Чаплина должно было убить Сэлинджера. Это было мыслью, которую он не мог презрительно отбросить. Он должен был дать выход своим чувствам, назвав Уну золотоискательницей, какой она, по-моему, не была. Думаю, она хотела безопасности, надежности, а эти слова часто означают «деньги».
Пол Александер: Эта история несостоявшейся любви преследовала Сэлинджера всю оставшуюся жизнь. Сэлинджер пытался забыть Уну, с нетерпением ожидая публикации «Братьев Вариони» в Saturday Evening Post. Он ожидал публикации этого рассказа в надежде