– Не могу сказать, чтобы я сам был любителем змей, – усмехнулся Коултон, – но тут уж ничего не остается.
Элайна смешливо фыркнула.
– Если б не ты, Вудмонт давно превратился бы в руины.
Либби почувствовала, что Элайну и Коултона связывают теплые товарищеские отношения, настолько близкие к настоящей дружбе, насколько это вообще возможно между хозяином и работником. Но, как бы то ни было, в этом мире всегда будет существовать граница между занимаемыми ими положениями в жизни, сколь бы ни объединяло их взаимное уважение и любовь к земле.
Вытягивая на ходу из кармана маленький фонарик, Коултон вошел в оранжерею. Либби продолжила фотосъемку, жалея про себя, что не прихватила широкоугольный объектив, который больше бы захватывал в кадр жутковатой, сверхъестественной красоты этого места.
Либби прислушалась к ровным, уверенным шагам Коултона, прошедшего вглубь оранжереи. Дневной свет слабо проникал внутрь, не в силах разогнать потемки или царящий в ней запах сырости. Сквозь заросшее мхом и подернутое плесенью стекло Либби едва различала двигающуюся внутри фигуру Коултона.
– А вы когда-нибудь бывали там, внутри, Элайна? – спросила она хозяйку поместья.
– Да, – отозвалась та. – Я частенько ходила туда с бабушкой, когда была еще маленькой. Мы с ней вместе сажали растения, и она даже завела мне собственный маленький садовый дневник, чтобы я могла вести там свои записи, как делала она.
– Если она вела дневники садовода, то у вас, значит, должно быть где-то записано, что именно она здесь выращивала?
– Да, бабушка оставила весьма скрупулезные записи. Первый дневник она завела в 1942 году и затем каждый год заводила новый, вплоть до закрытия этого зимнего сада уже в восьмидесятых. – Элайна окинула взглядом оранжерею, словно могла увидеть в ее непроглядном стекле печальные отражения своих потерь и сожалений.
Либби завладело любопытство.
– А почему ваша бабушка вдруг перестала всем этим заниматься?
– Я точно не могу сказать, почему она перестала сюда ходить.
– Вы, верно, были очень с ней близки, – не отступала с расспросами Либби, пытаясь установить некую связь.
Элайна окинула взглядом оранжерею, явно уносясь мыслями куда-то в прошлое.
– Она во многих отношениях была изумительной женщиной. И на мою жизнь она оказала большее влияние, чем кто бы то ни было. Она готова была на все, лишь бы защитить меня.
– А для Коултона там не опасно находиться? – вдруг спросила Либби.
– Коултон уже произвел предварительный осмотр всей конструкции и сказал, что опорные балки там внушают доверие.
– Без обид, конечно, но он все ж таки скорее специалист по саду, – возразила Либби. Она уже представила, как вся эта штука обрушивается им на головы, и мысленно пометила для себя добавить к экипировке для съемок еще и защитную каску.
– Он садовник с дипломом инженера-механика, –