Спустя час, круглая личина Саши вновь возникла в дверном проеме купе.
– Петя, пошли со мной через вагон. Там благодать – никого нет. Нам с тобой целое купе выделили. Что ты замер? Пошли! Почитаем спокойно. Спать ляжем как белые люди.
– С какой это радости нам купе предоставили пустое?
– Проводника помнишь, с которым я базарил в Русе?
– Ну?
– Вот он. Слава Бизон поспособствовал.
Упоминание о Бизоне резко убавило, вдруг было вспыхнувший, энтузиазм Петра. Ехать два дня в обществе столь одиозной личности вовсе не улыбалось.
– Что-то не очень хочется вместе с этим людоедом.
– Да перестань! Нормальный мужик. Ты с ним и не поедешь. У него свои дела. Вдвоем будем. Только давай поторапливайся, а то прибежит эта маньячка.
Петр, неуверенно собрав свои пожитки, последовал за другом. В вагоне зловещего проводника оказалось, и в самом деле, на удивление пусто. Ребята, усевшись на одинокие диванные полки, умиротворенно выдохнули. В такой обстановке даже можно забыть, что едешь из Турции навьюченный как ишак, и представить себе, что путь твой лежит из Петербурга в Москву. Саша извлек откуда-то томик Довлатова и объявил, что час чтения наступил.
– Люблю Довлатова. Легко, приятно пишет. А у тебя что?
– Да вот Куприна взял. Не привык еще, если честно, ко многим из тех кто сейчас на волне. Имею в виду Набокова, Бердяева, Бродского, Пастернака, Аксенова и т.д. Вкус мой, наверное, устаревший еще. Булгакова люблю, Куприна, Мэриме, Моэма.
– Ну, это ты зря. Почитай-ка Довлатова, Веллера… Я, знаешь, и стихи люблю.. Даже сам кое-что сочинил.
– Да-а?! Ну, не томи. Выдай что-нибудь из последнего, неизданного. Для Петра стало откровением то, что за этим грубым обличьем бывшего курсанта, могла скрываться любовь к поэзии и литературе.
Саша, выдержав небольшую паузу, начал:
Зима, проснулся медленно Босфор,
Наутро все окутало туманом.
Лишь едва слышно, как поет мотор
С рыбачьей лодки турка оттомана.
Вставая лениво с постели,
Откинул я створку окна.
Питерской нет здесь метели –
Только лишь сырость одна.
Здесь рыбу жарят и каштаны.
И воздух это подтвердит.
За шашлыки, что дарят нам бараны
Аллах изжогой наградит.
А впереди нас ждут дороги,
Паромы, самолеты, поезда.
Таможен жадных вереницы,
И разных континентов города.
На горизонте Мраморного моря,
В душе, вот также одинок,
Мой тезка и собрат по доле,
Качается товарищ мой – челнок.
– Душевно.. Не намного хуже лермонтовского паруса. Только гораздо актуальнее.
Нечего и добавить.. И, все же, что это ты Санек так от Юли ускакал? Не мила? Дорога – длинная, может, пригодилась бы еще?
– Нее. Мне агрессора дома хватает – Маринки. Если и здесь допекать будут – совсем вешалка.
– А Маринка, тоже горяча?
– Еще