«Вот она – суть брака… что-то нежное и красивое норовит тебя убить», – подумала тогда Нея и, виновато улыбаясь, подняла цветы.
Смех гостей и праздничная атмосфера отвлекли от размышлений о странности такого поведения. Но сегодня, мучимая неопределенностью, Нея горела желанием высечь искру ясности.
– Что тогда руководило мною? Может быть, то, что большинство браков, которые я видела, не были счастливыми?
Щелкнул закипевший чайник. Нея встала, заварила чайный пакетик, достала из холодильника сосиски, зажарила их в микроволновке и села на прежнее место ужинать, но к еде не притронулась. Голова кипела. Она прошла в ванную умыться прохладной водой. Вытерла лицо и уставилась в зеркало.
– Сплошное разочарование. Я одержима им. Оно сидит у меня в мозгах. И ладно бы в мозгах… Оно у меня в крови!
Ей вдруг стало тошно. Она пошла прочь, очутилась у окна на кухне и приоткрыла его. Улица внизу была темной и безлюдной. Деревья, сбросившие листву – черными и угрожающими. По мокрой дороге мчался в депо пустой троллейбус.
«Ни в чем нет правды. Все притворяется. Чуть раньше, чуть позже все оказывается чем-то другим. Ерундой или гадостью. Это больно – изворачиваешься и убегаешь. Но получается только по кругу. Нет такого занятия, нет таких отношений, которые бы не превращались потом в проблему. И не с каждой справишься. И вроде сам хотел. И чувствуешь себя идиотом!
Но как не хотеть? Зачем жить, если не хотеть? И всякое новое правило, как жить правильно, однажды становится ерундой. И что пенять на мир, если я даже на себя не могу положиться? Что мне на самом деле надо? Зачем?»
Она развернулась к столу, убрала сосиски в холодильник, насыпала Ким сухого корма для ночного перекуса и ушла в спальню. Свет в прихожей, как обычно, оставила.
В полумраке чуть расслабилась. Извиваясь и пыхтя перед большим зеркалом, стянула черное платье, колготки и лифчик. Надела широкую футболку и спряталась в кровати, укрывшись с носом одеялом.
Следом запрыгнула Ким и пристроилась на груди. Нужно было гладить и шептать, какая Ким золотая, серебряная, и… самый дорогой «шерстяной человек» на свете. Но получалось только гладить. Нежность и прочие интенции к жизни, как река в сильные морозы, застыли в соприкосновении со стыдом и отчаянием.
– Ким, ведь лучше не будет… дальше будет хуже, понимаешь? – процедила Нея сквозь поджатые губы, и ей захотелось рыдать. Но расправиться со своей дурью хотелось еще больше. Она давила ком в горле и буравила взглядом полоску света за прикрытой дверью спальни.
Будущность следующие несколько лет копаться с психологом в перегное семейных драм казалась ей унылой. Стоимость сеансов добавляла сомнений, что она скоро или вообще когда-нибудь доберется до явных и устойчивых перемен.
Добыть новые