Библиотека, окна которой выходили на юг, на площадь, была, наверное, самым привлекательным помещением в доме. Первоначально здесь была гостиная, и с тех пор добавились только полки на западной стене, в остальном все осталось как в момент образования клуба. Шторы являлись копиями оригиналов, потускневшие обои были выполнены в стиле прерафаэлитов, между четырьмя высокими окнами стояли викторианские столы. Небольшая, но внушавшая уважение библиотека была посвящена преступлениям. Здесь находились тома «Британских судебных процессов» и «Знаменитых процессов», учебники по судебной медицине, токсикологии, патологоанатомии, мемуары судей, адвокатов, патологоанатомов и офицеров полиции; всевозможные сочинения криминологов-любителей о громких и противоречивых преступлениях, учебники по уголовному праву и полицейской процедуре, а также трактаты о социологических и психологических аспектах насильственных преступлений, судя по их виду, ни разу не открывавшиеся. На полках с беллетристикой стояли немногочисленные первые издания По, Ле Фаню и Конан Дойла, которыми клуб очень гордился, а также книги британских и американских представителей криминального жанра. Было очевидно, что те из них, кто являлся членом клуба, дарили ему свои произведения. Дэлглиш с интересом повертел в руках книгу Мориса Сетона в подарочном переплете, с золотой монограммой. Он заметил, что хотя членство в клубе женщин исключалось, на их книги запрет не распространялся, и библиотека давала убедительное представление обо всей криминальной литературе за последние сто пятьдесят лет.
На противоположной стороне комнаты стояли две стеклянные витрины, представлявшие собой небольшой музей убийств. Поскольку экспонаты дарились и завещались членами клуба на протяжении многих лет и принимались с одной и той же некритичной признательностью, они сильно разнились по интересу и, как определил Дэлглиш, по подлинности. Попыток хронологической классификации не предпринималось, таблички грешили по части точности, а размещение экспонатов свидетельствовало о стремлении к изяществу подачи, а не к соблюдению логики. Взять хотя бы фитильный дуэльный пистолет с дулом на серебряном ложе, с золочеными затворами, принадлежащий, если верить табличке, преподобному Джеймсу Хэкману, казненному в Тимбурне в 1779 году за убийство Маргарет Рэй, любовницы графа Сэндвича. Дэлглиш счел это сомнительным: на его взгляд, пистолет изготовили лет на пятнадцать позже. Но он поверил, что у этой красивой блестящей штуковины была зловещая судьба. Зато повода усомниться