Целью их визита были жалобы Асунсьона вице-королю на речной разбой в этих водах. Пираты, независимо от того, на море они хозяйничали или на судоходной реке, признавались католической церковью еретиками, и пощады ждать не приходилось.
Узнав об этом, жители городка пришли в состоянии священного ужаса и плохо скрываемой паники.
Отец Ксаверий, комиссар святой инквизиции[24], выслушивая доносы жителей друг на друга, отлично понимал, что всё поселение, гордо именующее себя городом, по уши увязло в беззаконии, царящем на Паране. Если наказывать, так сразу всех – от мала до велика. Но так поступать было нельзя. Надо было найти одного виновного и наказать его так, чтобы каждый в этой глухой дыре, именуемой Санта-Фе, содрогнулся и вспомнил, что помимо наказания земного есть ещё и кара небесная.
Церемония аутодафе[25] началась с вечера со всей пышностью, какую возможно было устроить в этом захолустье.
Инквизитор немного волновался. Это было его первое самостоятельное дело. Приходилось брать всю ответственность на себя, так как несколько сопровождавших его братьев по доминиканскому ордену[26], с которыми он выехал из Лимы ради своей святой миссии, были похоронены в пути.
Опыт участия в подобных церемониях у Ксаверия был. Он был немногим старше сорока, ему случалось принимать участие в подобных событиях в Испании и Южной Америке. Жалость к отступникам веры у него отсутствовала.
Прежде чем принять решение, он все же посоветовался с главой посольской делегации.
Хулио Манрике де Лара, граф де Нахера, уполномоченный посол вице-короля, посчитал, что казнь еретика способствует спокойствию в этой части провинции Буэнос-Айрес. Не смотря на принятое решение, граф понимал, что им обоим важно не переусердствовать, чтобы не вызвать бунт среди местного населения.
Трудный переход поздней осенью через Анды, селевой поток, дикие звери, нападение индейцев привели к тому, что они вынуждены были свернуть дороги, заблудились и выбирались к цивилизации очень долго. Господь оставил жизни лишь пятерым из большого и пышного кортежа, который должен был добраться в этот район по спокойной реке.
В числе выживших была семнадцатилетняя супруга графа – донья София. Она легкомысленно отправилась в дорогу, считая, что подобно женам первых конкистадоров, обязана следовать за мужем. С ней была её дуэнья – донья Фелисса, приходившаяся графине кузиной. Последним в этой компании оказался оруженосец дона Хулио – Доминго.
Городской совет Санта-Фе, увидев предъявленные им бумаги заявившихся оборванцев, пришёл в ужас. Никто не ожидал высоких послов. Гостей разместили со всей пышностью, на которую был способен бедный городок.
Первый же донос, который получил инквизитор, касался еретика-протестанта Батиста Отвиля.
К этому делу доминиканец и граф Нахера приступили со