– Может, с нами присядете, уважаемый? – обратился к нему Вася. – А то неудобно как-то!
– Не можем мы с людьми за одним столом сидеть, – ответил с достоинством дядюшка.
– Что за дискриминация такая? – удивился я с набитым ртом.
– Домовые мы, не положено.
О как! Я уставился на мужичка в четыре глаза. Слыхать о домовых я, конечно, слыхал, но видеть, как вы понимаете, раньше не доводилось. В моем представлении это были мохнатые волосатые коротышки, на лицо ужасные, добрые внутри. К своим, разумеется. А с чужаками у них разговор короткий: поганой метлой со двора, и никаких гвоздей. Еще припомнилось из уроков, что домовые очень любят медок и молоко. С людьми они действительно не общаются, но хозяев своих любят, если те их не обижают; дом стерегут, по хозяйству помогают, живность домашнюю обхаживают, от лиха да злыдней берегут.
Все это я вспомнил мгновенно, поглядывая то на домового, то на Василису. Теперь стало понятно, почему она называла бородача дядюшкой. Истинное имя при посторонних нельзя произносить ни в коем случае, потому как тот, кто узнает его, возымеет власть над домовым и может навредить хозяевам.
Волшебница кивнула, подтверждая слова дядюшки, а потом сказала:
– Сегодня за вами мы поухаживаем, ну, а завтра вы уж сами. Скатерть здесь останется, можете заказы делать, кому что по душе.
– Как? – тут же всплыл Заика.
– Я неделю назад на занятиях рассказывала.
Вовчик вздохнул. Я язвительно усмехнулся: получил, оболтус?
– А что это за помещение? – перевел тему Паляныця, закусывая рыбкой.
– Что-то на манер гостиницы, – ответила волшебница. – Приезжих-командировочных селим.
– Клево! – подвел я итог, зевнул и блаженно погладил себя по пузу.
Василиса поняла меня с полуслова. Она поднялась, пригласила идти за собой. Похватав манатки, мы устремились следом. Из гостиной волшебница вывела нас в короткий коридор, в котором было всего три двери: одна сбоку, две – в конце. Василиса Ивановна открыла боковую:
– Вот ваши хоромы.
Я осмотрелся. Комната была чисто убранной, довольно просторной, имела большое окно, три кровати под стенами с тумбочками, трехстворчатый шкаф, полку для обуви, полку для книг, небольшой стол по центру и три стула. На стене висело матовое блюдо с прикрепленным к нему наливным яблочком, по бокам от него в тяжелых канделябрах было выставлено около десятка свечей.
– Я так понимаю, это для связи? – констатировал я, бросая свой рюкзак под кровать у окна.
– Именно, – подтвердила Василиса Ивановна.
– А где удобства? – спросил Заика, плюхаясь своим задом на идеально заправленную постель. Домовой неодобрительно покачал головой.
– В