Глава 2
Я ль не робею от синего взгляда? Много мне нужно и много не надо.
Милош прождал пять дней, но Стжежимира больше не вызывали к супруге Идульфа Снежного. Тогда Милош рассудил, что приглашение ему было не нужно.
Ранним утром, когда город только просыпался и открывались лавки, когда торговцы с лотками ещё сонными голосами зазывали хмурых прохожих, Милош вышел из дома на улице Королевских мастеров.
Зима надула в столицу серую морозную дымку. Не осталось ни одной яркой краски, ни одного жаркого огонька. Только снег и лёд. Только холод. Он забирался под одежду, под кожу, под рёбра к самому сердцу, и нужно было спешить вниз по улице, чтобы скорее укрыться в тепле.
Минув уродливого каменного идола у дома Пшемыслава Толстяка, Милош свернул на Огненный переулок и быстро дошёл до известного дома на улице Тихой стражи. Если бы минувшей весной ему сказали, что он будет стоять под окнами дома ландмейстера Охотников и надеяться оказаться внутри, так он бы рассмеялся. Прежде Милош старался держаться от Охотников подальше. До сих пор ему порой снилось, как рокотал Совин, когда обрушилась чародейская башня, как пылали огни на крышах и как самого Милоша за шиворот тащили из разрытой могилы.
В ту ночь ему неслыханно повезло: Милоша нашёл Стжежимир. Его сестру и родителей – Охотники.
И вот он стремился попасть в дом ландмейстера.
Милош прошёл вниз по улице. Он держал голову прямо, подставляя лицо холодному воздуху и чувствуя, как замёрзли уши и нос. Недалеко от дома Идульфа Снежного Милош встал так, чтобы видеть входную дверь, и подозвал к себе грузную тётку, тащившую на спине тяжёлый короб, из которого невыносимо соблазнительно пахло горячим хлебом.
– Хлеб не для продажи, – заявила тётка, но всё равно подошла. – Это заказ в дом Славомира Кабжи. Он берёт хлеб только у нас – в корчме «Над рекой».
С тёткой пришлось поторговаться и переплатить вдвое, но горячий хлеб всё же оказался в руках у Милоша. Взгляд задержался на собственных длинных пальцах, унизанных дорогими перстнями. Ничего красивого в его когда-то ухоженных руках не осталось. Ногти пришлось коротко обрезать, он поломал их во сне. Да, раны и ссадины зажили благодаря чарам, но руки всё равно выглядели грубыми, как у кмета. Ни у кого из дворян не было таких уродливых рук.
Скривившись, Милош откусил хлеба. Только что он торговался за него, как за самое желанное лакомство, но теперь кусок встал в горле, и захотелось пить.
В груди всё ворочалось от возбуждения. Как она встретит его? Что скажет? Не подурнел ли Милош? Не покажется ли он ей отталкивающим после пережитой болезни? Он сильно похудел, лицо его осунулось, и наряд висел мешком. Конечно, среди всех юношей его возраста он всё равно был самым красивым в Совине, но вдруг… вдруг сердце её изменилось?
Он представил,