И сейчас, пятнадцать лет спустя, набрав несколько лишних килограммов, он оставался тем же бесстрашным, настойчивым нокаутёром и в жизни, рациональным, не расходующим силы зря, но идущим вперед до конца, до победы. Или до поражения. Не тогда, а теперь – тем более, он не слушал и не терпел чужих указаний и советов. Да в них как бы и не было смысла. Потому что он умел и мог только одно: идти вперед. Не уклоняясь. Не отступая. Падал, наткнувшись на встречный. Были силы – вставал, а уж если не вставал… И именно это его качество – было его «коронкой». Козырной картой. Не левый хук, не апперкот, не молниеносный джебб, упрямство.
Удар ребром ладони в грудь, в область сердца, мог бы проломить ему грудную стенку, и только широкие мощные пласты двух грудных мышц погасили силу этого удара. Но он – потряс. И не только тем, что перехватило дыхание, что сердце, получив встряску, враз забилось в бешеном ритме, а нервы-струны, настроенные искусным настройщиком по камертонам в унисон, заставили задрожать все мышцы его большого организма, но и тем психологическим воздействием, что оказал этот удар, нанесенный молниеносно.
По счастью, удар пришелся по корпусу, и голова осталась свежей – и Пятак подумал, что сейчас он выхватит «макаров». Он тут же понял, что «макаров», тот удобно лежал в кобуре под мышкой, бесполезен: он – не успеет. Нет, скорость свою он не потерял, она – скорость, утрачена не была. Просто противник был быстрее.
Они оба оценили возможности: каждый – свои и соперника – тоже.
Вывод Пятака был не утешителен: противник превосходил его в искусстве боя! На вид худой, невзрачный. Плохо выбритый. Коряво подстриженный. Пятак вспомнил, как описывал Александр тех… Одинаковые! Пятак понял, перед ним один из них.
– Но ведь у панчера всегда есть шанс, – пробормотал Пятак, подбадривая самого себя. Императив защитный, императив нападения… Он сделал выбор.
Следующее