– Кажется, за ней, – она неуверенно ткнула пальцем во впередистоящую даму, а когда та в ответ обернулась, еще больше смутилась.
– Извините, я за Вами? – поспешно спросила она.
Но дама, как и Светлана, была здесь впервые. В её взгляде сквозила неуверенность и нерешительность:
– Ах, не знаю, возможно.
Активная старушка, интересующаяся распределением мест, убедилась в их самозванстве и, сделав для себя очевидный вывод, бесцеремонно прошла мимо обеих женщин и встала впереди.
…Время есть сумма мгновений, и перемены, проистекающие в нем, есть чудовищные метаморфозы, но каждое мгновение, взятое и рассмотренное отдельно, не меняет наше Бытие – оно слишком мало. Парадокс Зенона Элейского, ученика Парменида: атлет никогда не догонит черепаху. Он преодолевает половину пути, что разделяет его и ее, но она – отползает! За то же время! На небольшое расстояние, это правда, на небольшое – ведь она ползет медленно! Она от природы – черепаха. Что и означает – медленная. И наоборот! Медленная – значит черепаха. Она медленней самой абсолютной, самой совершенной и законченной, самой обстоятельной, самой рациональной медлительности и замедленности – но все-таки двигается! Этого у нее не отнимешь! Она – живая! И за каждую долю времени, разбитого на бесконечное количество промежутков – крошечных, но измеряемых и последовательно связанных между собой, потому что оно, время, как известно, неразрывно, а делить его можно, как нравится… за каждую долю – пусть тысячную от секунды, а пусть и миллионную – черепаха уползает вперед, отдаляясь от такого мощного, такого стремительного. И вновь между ними расстояние. Оно сокращается, но сохраняется. Время бежит, как вода, как песок, как ветер, переносящий ароматы ночного неба. Всегда – от нас! Он – в вечном ускорении. Она – ползет, перебирая короткими ножками, покрытыми задубевшей в веках кожей. Он – вечно готов, она – недосягаема. …Таким недосягаемым казалось Светлане начало этой очереди, но подмеченные мелочи, малозначащие выводы, посторонние мысли пеной покрыли Светланину тревогу о себе: окутали, заслонили, притупили. И позволили ей просто ждать. Позволили её новому другу Терпению построить прочный мост через каньон Депрессия, на дне которого протекала река Истерика.
И наступила её очередь. И Светлана протянула в окошечко паспорт.
Когда, оформив амбулаторную карточку и приняв к сведенью долгожданное: «Вам в шестой, это на первом этаже», она подошла к указанному кабинету и перед его дверью встретила и узнала не менее половины тех лиц и фигур, среди которых провела свои утренние часы – целых три часа, Светлана не выдержала и, чтобы не сорваться, развернулась и направилась к выходу.
– Она? – спросил Терехов Пятака.
– Нет, не думаю.
Аристарх Генрихович Ученик, по прозвищу Пятак, сидел, развалившись в любимом кресле, напротив Александра и мелкими глотками цедил водку из