Поток вязкой жидкости достиг обеденного стола и разбился о накрахмаленную поверхность скатерти, намочил её, измарал, разукрасил узорами. Повинуясь сложным законам геометрии, порция крови попала в рюмку – ту, что недавно Аркадий Валерианович подносил к губам, и наполнила её наполовину.
Аркадия Валериановича отбросило назад, на спинку стула, но тот – не опрокинулся. Они лишь покачнулись вместе, но устояли, усидели. Секунда. Предсмертная судорога прокатилась волною. Колебания мертвого тела и мебели затихли. Аркадий Валерианович Попов умер.
Он сидел на том же месте, но только не склонившись вперед, к столу и трапезе, а откинувшись назад, как будто насытился, свесив руки вдоль туловища, а голову – откинув назад, выставляя к потолку кадык, ниже которого – на сантиметр пониже, не более, зияло крохотное отверстие. Из него все еще сочилась тонюсенькая струйка, красная. А нашла ли пуля, выпущенная из оружия небольшого калибра, «выход», или оказалась для этого слишком слабосильной и, разрушив то, что попалось ей на пути, затерялась в массе человеческого тела, осталось неизвестным.
– Вот значит как сложилось, – протянул второй участник прерванного обеда, посматривая в сторону своего умершего сотрапезника, и налил себе в рюмку коньяку, – вот как.
Федор шагнул к столу и присел на тот стул, на котором висел его плащ. Поискав глазами чистую рюмку, не найдя таковой, он воспользовался широким приземистым стаканом чешского стекла. Выплеснув из него остатки минеральной воды, он бесцеремонно наполнил стакан наполовину коньяком и поднял его и, бросив взгляд в сторону трупа и убедившись, что тот и не думает оживать, посмотрел на человека, сидящего напротив.
– Разрешите? – и, поймав в остром, прокалывающем взгляде, не отводя своего, если не восхищение, нет, но одобрение, иронию и насмешливость, произнес чуточку торжественно. – Разрешите представиться – меня зовут Федор Владимирович Мансов.
– А меня Кромвель.
– Правда? Вы… вы потомок? – эта реплика прозвучала бестактно.
Но человек, назвавшийся именем, что уже вошло в историю, будто бы и не заметил этого. Он усмехнулся и ответил:
– Да, правда, непривычно. Но скоро привыкнете. Я же привык.
И в знак приветствия приподнял свою рюмку.
Но еще до того, как они оба выпили, Федор выпалил скороговоркой:
– Я решу ваши проблемы. Предлагаю иметь дело со мною.
– Догадался. Подумаю, – лаконично отозвался его собеседник.
И они выпили.
– Это вы сегодня утром готовили для нас кофе?
– Да, я.
– Хороший кофе, – диалог завязывался. – А глушитель? Сами придумали?
– Сам.
– Умно. Достаточно эффективно и с юмором. Смешно даже.
– Приятно, что оценили. Думаю, что юмор, сарказм, ирония существуют только тогда, когда есть тот, кто их понимает.
– Да, согласен, разумная максима, – кивнул Кромвель. – А как дальше действовать собираетесь? – перешел он к