– С тобой все в порядке?..
– Да. – Он вздыхает. – Я просто… то есть я хочу сказать… – Он трясет головой. – Я не знаю. – Он замолкает. Его глаза. – Я сам, черт возьми, не знаю, что со мной.
– Эй! – Я дотрагиваюсь пальцами до его живота. Ткань его рубашки все еще теплая от жара его тела, и я стараюсь не поддаться искушению и зарыться в нее лицом. – Все в порядке, – уверяю я. – Ты просто проявил осторожность.
Он улыбается, но улыбка получается какой-то грустной:
– Я говорю не о голове.
Я внимательно смотрю на него.
Он открывает рот, но потом закрывает. И снова открывает:
– Я хочу сказать… то есть… вот это все… – Он указывает рукой на себя и меня.
Но он не договаривает. И не смотрит на меня.
– Я не понимаю…
– Я теряю рассудок, – говорит он, вернее, шепчет, как будто сам не уверен, что произносит вслух эти слова.
Я смотрю на него. Я смотрю и моргаю и пытаюсь подобрать слова, которые не нахожу и не могу высказать.
Он трясет головой.
Потом резко хватается рукой за свой затылок, но выглядит при этом таким смущенным, а я не могу понять почему. Адам не смущается. Адам никогда не смущается.
Когда он наконец начинает говорить, голос у него становится хриплым:
– Я так долго ждал, чтобы быть с тобой. Я хотел этого… Я хотел тебя так долго, и вот теперь, после всего…
– Адам, о чем ты го…
– Я не могу спать. Я не могу спать, и я думаю только о тебе… все время, и я не могу… – Он замолкает. Прижимает ладони ко лбу. Крепко зажмуривается. Поворачивается к стене, и я не вижу его лица.
– Ты должна знать… тебе придется узнать, – выдавливает он, как будто эти слова забирают у него силы, – что я никогда так ничего не хотел, как я хотел тебя. Ничего. Потому что вот это… это… я хочу сказать… Боже, я хочу тебя, Джульетта, я хочу, хочу…
Слова замирают, и он поворачивается ко мне, глаза его сияют, все эмоции отражаются на его лице. Его взгляд задерживается на моем теле, причем так долго, что уже загорается спичка, которая может поджечь легко воспламеняемую жидкость, текущую в моих жилах.
Я вспыхиваю.
Я хочу что-то сказать, что-то правильное, уверенное и ободряющее. Я хочу сказать ему, что я все понимаю, я сама хочу того же, я тоже хочу его, но этот момент кажется слишком перенасыщенным эмоциями и одновременно таким реальным, что я наполовину убеждена в том, будто я сплю. Это похоже на то, что я мысленно произнесла все буквы алфавита и уже дошла до последней, как вдруг вспомнила, что кто-то изобрел еще и слова, и в этот миг он отводит от меня взгляд.
Он нервно сглатывает, опустив глаза. И смотрит куда-то в сторону. Одна его рука остается у него в волосах, другая сжата в кулак у самой стены.
– Ты понятия не имеешь, – хрипло продолжает он, – что ты делаешь со мной. Что ты заставляешь меня чувствовать. Когда ты дотрагиваешься до меня… – Он проводит дрожащей рукой по лицу. Он чуть ли не смеется, но при этом тяжело дышит, он не хочет встречаться со мной взглядом. Он делает шаг назад и тихо ругается. Потом прижимает