Дэмьен стоял у стены, которая спустя некоторое время приняла форму его тела, поглотив чуть меньше чем наполовину. Он чувствовал… Да ничего он не чувствовал. Милк нагрелся от соприкосновения, и Дэмьен даже не мог точно сказать, где заканчивается человеческая плоть, а где начинается Машина. Потом что-то произошло. Теперь Дэмьен не мог сказать, где заканчивается его сознание и начинается что-то чужое, холодное, рациональное, неживое. Ему показалось, что дядя закричал, и вдруг сразу стало очень тихо, исчез даже шум крови в ушах. Затем отключились осязание и зрение. Дэм не знал, продолжает ли он дышать или давно забыл, как это делается. Но страха не было. Ледяное спокойствие Машины превратило все эмоции в маленькие зеленые кристаллы льда, которые складывались в причудливые узоры чужой письменности. Кай. Он – маленький Кай из сказки про Снежную Королеву, у которого не осталось ничего человеческого, кроме вопросов. Как Машина это делает? Почему он не чувствует Комнаты? Он поймет, когда перевод завершится? Он может умереть?
На секунду Дэмьену показалось, что он уже умер, а в следующий миг на него обрушился шквал зрительных, слуховых и прочих ощущений. Весьма неприятных.
– Дэмьен, очнись!
Хлесткая пощечина заставила глаза Дэма широко распахнуться, и в них сразу хлынул свет фонаря, который Бертран поднес ему прямо к лицу. «А у дяди тяжелая рука, хорошо, что он меня в детстве ей не воспитывал», – подумал Дэм и вдруг понял, что действительно не может дышать. Благо вторая пощечина, мотнувшая его голову в сторону, помогла делу, и Дэм услышал собственный судорожный вдох.
– Что… кх… случилось? Мы его перевели? – просипел он.
– Перевели, – дядя поставил фонарь и, усевшись на пол, смахнул со лба частые капли пота. – В конце что-то пошло не так, но это когда он уже был у тебя в Камере. Мне показалось, что ты… Это очень странно… Мне показалось, что ты уходишь в Машину. Точнее, уходит твое сознание. Такого никогда еще не было. Пришлось вытаскивать тебя, не дожидаясь полной остановки процесса. Что сейчас чувствуешь?
Дэмьен прислушался, закрыв глаза.
– Все как обычно. Только голова немного болит. Хотя…
Осознание рухнуло, как подкошенная молнией башня. Его Пустоты больше нет. Она наконец-то заполнилась. Это было странно, непривычно и… удивительно приятно.
– Я не ощущаю Пустоту, дядя, – Дэмьен сел и потер виски, с восторгом прислушиваясь к чувству завершенности.
– Зато я ощущаю, – хмыкнул тот в ответ. – Придется снова к ней привыкать.
– Ты не жалеешь?
– Когда речь шла о моей жизни? Ничуть. Просто многое теперь изменится для меня.
Бертран с кряхтением поднялся, и Дэму показалось, что дядя постарел разом на десяток лет.
– Вставайте, хайсит Главный Тюремщик, – обратился он к Дэму и протянул руку. – Для тебя теперь тоже многое изменится, но об этом поговорим позже. Пора возвращаться. Тебе обязательно нужно будет поспать. Вечером встреча с консулом, и, как я понимаю, ты должен