Голову, возвышавшуюся над всеми, Алексей, казалось, увидел сразу, но Саня все же заметил его раньше и первый поднял руку.
– Здравствуйте, Алексей Петрович, – сказал он, забирая рюкзак, – я забронировал номер в отеле.
Округин посмотрел удивленно:
– А в квартире что?
– Да там, как оказалось, жильцы живут. Квартиранты, – пояснил Саня, видя, что начальник смотрит с недоумением.
– Откуда они взялись?
– Макар Иванович пожить пустил, чтобы квартира не пустовала.
Этого Алексей не знал.
– Давно?
– Да нет. Четыре месяца.
– Зачем деду это нужно? Денег, что ли, не хватало? Быть того не может.
– Да при чем тут деньги? Я же говорю, квартира годами без присмотра. А если воры? Или трубу прорвет? Жильцы говорят, что оплачивали только коммуналку, и все.
– Все равно сначала заедем на кладбище.
– Может, поспите?
– Не засну все равно.
На могиле стоял деревянный крест. Лежали два венка и несколько пучков живых цветов. Фотографии не было. Сердце болезненно сжалось. Могила деда Макара выглядела сиротливо.
– Насчет могилы я распорядился. Завтра приведут в порядок. Фотографию уже изготовили. В следующем году поставим памятник, макет я выбрал.
Саня говорил сочувственно. Потом он добавил что-то еще, но Алексей понимал плохо. Мысли, которые он старательно гнал от себя, полезли с ужасающей быстротой.
Он бросил деда одного, оставил, покинул, даже не попрощался с ним, не попросил прощения, не поцеловал. Теперь он никогда не увидит любимое лицо, не услышит родной прокуренный голос. И ничего нельзя исправить. Ничего.
Саня отошел чуть за спину. Не стал мешать каяться. Хотя какой в этом толк?
Округин постоял еще немного и пошел по кладбищенской дорожке к выходу.
К дому деда Алексей подошел с сильно бьющимся сердцем. Сам не понимая почему, он волновался. На звонок никто не ответил.
Квартиранты, видимо, спали. Днем в воскресенье?
Алексей без толку давил на кнопку минут десять и уже решил, что в квартире никого нет. Однако за дверью вдруг раздалось шуршание, и детский голос пропищал:
– Вам чего надо?
– Меня зовут Алексей. Я внук Макара Ивановича. Впустите, пожалуйста.
Стало тихо, потом голос проблеял:
– А Макар Иванович умерли.
– Знаю, – терпеливо ответил Округин, – я только сегодня прилетел. Мне нужно с вами поговорить.
За дверью поскреблись, еще немного пошуршали и, наконец, открыли.
Оказалось, с ним разговаривал не ребенок, а женщина, совсем молоденькая.
– Не