В эту минуту дверь, за которой исчезла «Арина Родионовна», снова распахнулась. В комнате появился холеный мужик в тысячедолларовом костюме, скрадывавшем опрятное брюшко. Пыляев, которому было не до шуток, тем не менее сразу же окрестил его про себя «адвокатом мафии». И, как выяснилось впоследствии, не слишком ошибся.
Глаза печального спаниеля глядели на Эда с укоризной. Седеющая бородка представляла собой маленький шедевр парикмахерского искусства. Новый персонаж потирал ухоженные лапки – примерно так, как это делает муха-дрозофила. На мизинце поблескивало кольцо со свастикой.
«Адвокат» устало улыбнулся, изобразил на физиономии сожаление и сказал:
– Э, нет, детки, так дело не пойдет!
5
«Ты же знал, что так будет, родной?» – спрашивал Эд у самого себя. И тут же отвечал: «Да знал, знал, пропади оно все пропадом!..» Пальцы с трудом находили пуговицы. Что-то в облике опечаленного «адвоката» мешало Пыляеву сразу послать его подальше. Потом, с застегнутой ширинкой, он почувствовал себя гораздо увереннее. Он даже решал, не свалить ли отсюда без всяких послесловий. И догадывался, что свалить не дадут. Почему-то он вспомнил Глаза, оставшегося в «джипе».
Эллочка одевалась без всякого стеснения – как дошкольница или исполнительница стриптиза в артистической уборной. Когда безобразие исчезло под трусиками, Пыляев готов был все ей простить и разрыдаться от ее чистой красоты.
«Адвокат» по-хозяйски прошествовал к дивану, попирая неоскверненный ковер дорогими туфлями, включил лампу с зеленым абажуром и звякнул колокольчиком. Когда в проеме возникла бабуля-одуванчик, бородатый дядя буркнул:
– Принеси чего-нибудь горло промочить.
Оказалось, что горло в этом доме можно было промочить на выбор: бренди «Хенесси», вином «Шато-Марго» 1982 года, минеральной водой «Перрье». «Адвокат» выбрал минеральную воду, набулькал себе полстакана, выпил, достал пачку «Труссарди», закурил и бросил сигареты на столик.
Эду отчаянно хотелось унять прогрессирующую сухость во рту, но он сдержался. Бутылка «Хенесси» выглядела так маняще… Для успокоения нервов он стал рассматривать рисунок тушью на шелке, висевший над диваном. Это был едва обозначенный кистью пейзаж в стиле «сумие». От предметов и людей веяло невыразимой фальшью.
Элка подошла к столику и нацедила себе вина в бокал. Стала пить маленькими глотками. Эдик плюнул на последствия и расположился в кресле. Теперь его подташнивало от этого совсем не дешевого спектакля.
«Адвокат» взял Элеонору за руку и вложил ее кисть в свою пухлую ладонь. Ободряюще пожал и отпустил.
– Выйди, пожалуйста, девочка, – попросил он ласково.
– Хорошо, папа.
У Пыляева полезли на лоб его мутные глаза. Если бы он мог взглянуть на ситуацию со стороны, то наверняка уже давился бы от смеха. Оказалось, что быть героем анекдота не очень-то весело. И выпить хотелось нестерпимо.
– Слушай, может изложишь претензии письменно? –