Отобрав всю еду у тех, кто послабее, Удалец не успокоился. Он подошел к Марику и с вызовом прошипел:
– Жрешь, Моцарт? А, ну попробуй теперь поесть, – с этими словами он вырвал ложку из его рук и поднял с вызовом над головой. Марик попытался отказаться, но сильный толчок в спину, заставил его повиноваться. Он попытался взять еду рукой, Удалец ловко хлестнул его по рукам и зло прошипел, нагнувшись к самому уху:
– Мордой жри, мордой…
К этому времени вокруг уже собралась толпа зевак, всем было интересно, чем же всё закончится. Марик сделал было движение к тарелке, но вдруг что-то в его груди вспыхнуло и, словно горячо обожгло. Резко развернувшись назад и упершись взглядом в ухмыляющееся лицо Удальца, Марик четко, но сдержанно процедил:
– Не дождешься… – и сам от себя не ожидая, двинул в лоб своему обидчику.
Удалец отшатнулся. Толпа в мгновенье затихла. В столовой воцарилось гробовая тишина.
– Ты ох – ре – не – ел что ли, ботаник? На – а, получай!
И два подростка кубарем покатились по плиточному полу. Каждый в этой схватке пытался больнее задеть соперника. Неизвестно, чем бы все это закончилось, но в раздаточном окне появилась физиономия тети Веры, вороватой поварихи. Секунда, и она уже, размахивая своими увесистыми кулаками, разгоняла толпу и разнимала драчунов.
– Без ужина у меня останетесь! – запыхавшись и закончив благополучно свою миссию по усмирению противников, заключила грудастая повариха.
Глава 3
О том, как Марик встретил в переходе ангела.
Марик тогда отделался двумя синяками и оскорбленным самолюбием и, чтобы хоть как-то отвлечься, прошмыгнув сквозь дыру в заборе, сбежал в город.
Лицо его сильно жгло. Он прихрамывал на левую ногу, на руке горели свежие царапины. Марик чувствовал себя побитой бродячей собакой. Он разглядывал людей, тщетно пытаясь отыскать среди них хоть одно знакомое лицо. Но их лица были отчужденными и равнодушными. Ни в одном из них не было ни понимания, ни сочувствия. Шатаясь по окрестностям, Марик заглядывал в стеклянные витрины магазинов, манящие своей роскошью, любовался дорогими глянцевыми автомобилями и чувствовал, какая большая пропасть разделяет мир, в котором живет он, с тем, где он находится сейчас.
Так раздумывал он, пока, наконец, не подошел к подземному переходу, который зиял посреди улицы черной дырой, словно разинутый беззубый рот огромного великана. Непонятно, почему Марик решил спуститься туда?
Постепенно дневной свет начал сгущаться, и он оказался в сыром полумраке перехода. Вот справа – ряд бабулек, торгующих всяким старым хламом. Здесь цветочница, гордо восседает среди ярких благоухающих букетов. Справа седой, обросший инвалид в коляске, сидит с протянутой в сухощавых трясущихся