Мама с папой любили рассказывать о временах до Великого раскола. Мне было трудно представить мир, где фейри и магия существовали только в сказках. Старые фильмы, снятые до Раскола, казались нереальными.
Что было вполне реальным, так это холодный моросящий дождь, начавшийся в ту самую минуту, как я добралась до середины моста.
– Просто чудесно, – буркнула я, ускоряя темп. Хотя роли это не сыграло. К тому времени, как я вернулась в Бруклин, изморось переросла в ливень, и я с трудом что-либо различала сквозь очки.
Когда впереди наконец показался наш трехэтажный кирпичный дом, я уже промокла до нитки и продрогла до костей. Чуть дальше по улице из синего джипа «Чероки» вышел высокий темноволосый мужчина. Отец поднял голову, и от моего вида его улыбка быстро испарилась, сменившись хмурым выражением. Мне не нужно было смотреть в зеркало, чтобы понять, что выглядела я как утонувшая крыса.
– Даже не спрашивай, – проворчала я, встретившись с ним у ступенек. Мне плохо удавалось врать родителям, а говорить правду – что я была в Манхэттене и меня обокрали – очень не хотелось.
Он хихикнул и последовал за мной к дому.
– Все настолько хорошо?
Я окинула его испепеляющим взглядом. Когда мы зашли в небольшой подъезд, из квартиры вышла миссис Руссо.
– Патрик, трубы в моей ванной снова издают странные звуки, – сообщила восьмидесятилетняя вдова. Ее растрепанный пучок огненно-красных волос казался как минимум на пять тонов ярче моих рыжих кудрей.
Папа потер шею.
– Простите, миссис Руссо, но, если это не срочно, я посмотрю на них завтра.
– Все нормально. – Она тепло улыбнулась ему, а затем, переведя взгляд на меня, прищурилась. – Девочка моя, ты что, смерти своей хочешь?! Заболеешь же!
От ответа меня спас коренастый серокожий гном с нечесаными черными волосами, который зашел за нами, проталкивая через дверь велосипед. Увидев нас троих, он замер и помахал.
– Добрый вечер, – буркнул он низким, гортанным голосом.
– Здравствуй, Горн, – поздоровалась я, когда он приставил велосипед к стене и открыл почтовый ящик.
Гном что-то проворчал, просматривая почту. Затем коротко кивнул нам и подкатил велосипед к своей квартире, находившейся прямо напротив миссис Руссо.
Будь он человеком, Горн мог бы показаться замкнутым и грубым. Но для гнома он был вполне общительным.
– Такой хороший мальчик, – одобрительно произнесла миссис Руссо. – Неразговорчивый, но зато всегда выносит мой мусор. – Она похлопала отца по руке. – С твоей стороны очень любезно пустить ему подобных жить здесь, Патрик.
Миссис Руссо говорила со всей прямолинейностью человека, который прожил долгую жизнь