И в том пиру они помрут, не встретив утра час.
Вот так поступим. Сердцем я скорблю вместе с тобой,
Не жить Натева[19] с Намуну, как огню – с водой».
И сделали, как он сказал, сады там зацвели,
И вести понеслись кругом и к Вайау пришли.
Намуну-ура люди поплыли в даль ветров,
Где Тева города стоят вдоль южных берегов,
Бросая за борт всю еду, и вот – прибой помог,
Принёс богатства к Тева он, лежат они у ног.
В морской воде весь урожай лежит, омыт волной,
И дети с ним играют, едят, несут домой.
И старшие, уставившись, судачили, шутили,
И кто бы к ним ни приходил, опрошены все были.
И так мало-помалу молва кругом идёт:
«В Паэа прямо на земле еда везде гниёт,
Свиней там много, будто крыс, – их невозможно счесть.
Намуну-ура пареньки, пред тем как в лодку сесть,
Прямо с земли, из-под ветвей, по самые борта
Каноэ грузят фруктами. Весь день команда та
Ест непрерывно: рулевой, гребцы, не зная горя.
А как заполнят животы, остатки сбросят в море!»
Слова все мудрые сбылись, и лишь наживку дали,
Как свинки из Тайарапу все мордочки подняли.
И пелись песни про родство, и сказки вспоминались
Все про жестокость войн, и как лишь миром достигались
Союзы кланов острова. «Конец войне, – сказали, –
К Намуну-ура поспешим, теперь друзья мы стали».
Так порешив, назначен день. Лишь поредела тьма,
Столкнув каноэ в море, оставили дома.
Дул сильный южный ветер, он клан весь собирал.
Над длинной рифа полосой шумел прибоя вал.
И тучи навалились над островом горою:
Горою над горами. И плыл весь флот каноэ
Лазурною лагуной. Команды без забот[20]
На водных тех просторах вдыхали от щедрот,
И солнце их бодрило, везде, со всех сторон,
Валы бились о рифы, гася суровость волн.
Так люди из Вайау приятно плыли день,
Минуя пальмы мыса, заливы деревень,
Где все селенья Тева. И, рядом проплывая,
От лодки к лодке нёсся смех, и песни напевали.
И весь народ на берегу собрался посмотреть:
Кому-то видно всё с земли, другим – на ветки лезть,
Чтоб прокричать и помахать, – другого не могли:
Деревни, к ветру накренясь, скрывали вид вдали
Как птица, мимо что летит. Где мимо проплывали,
Как птицы, что несётся, крик, брег песней обдавали,
Желанным смехом юных дев, детей, что восторгались.
И наблюдатели им вслед смотрели, улыбаясь.
Селенья Тева позади, лишь Папара[21] осталась,
Где дом вождя, где сборный пункт, война где начиналась,
Откуда маршем воины шли по землям по чужим.
А дальше из-под пальм теней вверх поднимался дым,
Клубясь, струясь и умерев, где уж закат пылал.
«Паэа!» – тут раздался крик. И плаванью финал.
Хиопа к берегу пришёл, уж ночь вела отсчёт,
Он визитёров насчитал