– А теперь… – Она всхлипнула. – Если Ваше высочество не поможет нам, Пабло… – И её плечи задрожали от рыданий.
Опасность, грозившая никчёмному брату, ничуть не тронула дона Рамона. Вор, полагал он, должен понести заслуженное наказание. Но он не смог устоять перед плачущей красавицей.
– Надо искать выход. Нельзя оставлять его в лапах венецианцев.
Произнося эти слова, дон Рамон опустился на диван, и его украшенная перстнями рука легонько легла на плечо Ла Хитанильи.
– Официально вмешиваться я не имею права. Но если я обращусь лично – это совсем другое дело. В конце концов, я пользуюсь здесь кое-каким влиянием. Попытаемся использовать его с максимальной пользой.
– Я благословляю вас за надежду, которую вы вселили в меня, – дыхание её участилось, щёки вновь зарумянились.
– О, я даю вам более чем надежду. Я даю вам уверенность. Не в интересах республики отказывать испанскому послу, даже если он высказывает личную просьбу. Так что довольно слёз, дитя моё, такие божественные глазки должны сиять. Ваш брат вскорости будет с вами. Даю вам слово. Его зовут Пабло, не так ли?
– Пабло де Арана. – Она подняла голову и повернулась к послу, преисполненная благодарности. – Да отблагодарит вас Святая дева.
– Святая дева! – Его высочество скорчил гримаску. – Значит, я должен ждать, пока окажусь на небесах? Ничто человеческое мне не чуждо, и я хотел бы, чтобы меня отблагодарили в этом мире.
Свет померк в её глазах, и она отвернулась. Дон Рамон нахмурился, а затем протянул руку, коснулся её подбородка и, повернув её лицо к себе, взглянул в глаза. В них он прочёл страх и презрение. Дон Рамон почувствовал, что её вновь окружает ледяная стена, и никак не мог взять в толк, чем же это вызвано.
– Что с вами, моя Хитанилья? Вы хотите отвергнуть меня, когда я готов вам помочь? Мне кажется, я заслуживаю лучшего отношения. Стоит ли разыгрывать со мной такую недотрогу?
– Я ничего не разыгрываю, – её глаза гордо блеснули. – Ваше высочество, похоже, и представить себе не может, что я – честная женщина.
Раздражение дона Рамона прорвалось наружу.
– Добродетель, выставляющая себя на сцене! Ха! Как-то не верится. – Он отпустил её подбородок и поднялся. – Впрочем, навязываться я не собираюсь.
Проделал он это достаточно искусно, и Ла Хатинилью охватила паника.
– Мой господин! Помогите мне, и небеса воздадут вам за ваше милосердие.
С усмешкой взглянул на неё дон Рамон.
– Значит, ваши долги за вас платят небеса? Пусть тогда небеса и спасают вашего брата от отсечения руки, галер или даже смерти.
Ла Хитанилья содрогнулась от ужаса.
– Так безжалостно…
– На какую жалость вы рассчитываете? Вы сами пожалели меня? Разве не безжалостно отвергать сжигающую