Колумб. Рафаэль Сабатини

удобствами, нет нужды спешить к месту назначения. Но, к сожалению, всему хорошему приходит конец. Окружающее его сияние меркло по мере того, как неделя сменялась неделей, не принося изменений для Колона. Подруга королевы, маркиза Мойя могла обратиться к нему на публике, не скрывая своего расположения. Сантанхель, по мнению других самый влиятельный сановник двух королевств, мог превозносить его достоинства. Но Колон не мог не почувствовать падение интереса к собственной персоне. И решил обратиться к маркизе Мойя, рассчитывая использовать её влияние при дворе, которым она обладала вследствие близости с королевой.

      Он отправился во дворец на Ронде, где его встретили более чем благожелательно, упрекнув в том, что так долго не видели у себя.

      – Дело в том, сеньора, – оправдывался Колон, – что я не смел даже подумать об этом.

      – Но ведь от первооткрывателя и ждут открытий. – Маркиза пригласила его в гостиную.

      – Пока я первооткрыватель, но боюсь, что скоро обо мне забудут.

      – Только не я, друг мой. Если б всё зависело от меня или моих напоминаний королеве, у вас давно был бы целый флот. Меня даже попрекнули за мою настойчивость.

      Он разыграл раскаяние.

      – О, сеньора! И я был тому причиной!

      – Я никогда не покину вас, – заверила маркиза Колона с такой теплотой, что тот разом позабыл и предупреждение Сантанхеля, и свои слова о том, что ему чужды человеческие слабости.

      – Я ещё не совершил ничего такого, что может заслужить ваше расположение. Мне стыдно, что я пришёл к вам, чтобы досаждать своими заботами.

      – Вам надо стыдиться только того, что у вас не нашлось другой причины для визита.

      – Я могу лишь вознести молитву, что вы помните о моих делах.

      – Молитву? О Господи, сеньор, я не святая, чтобы мне молились.

      – Как я могу в это поверить, если мои глаза видят другое?

      – И что же они видят? – улыбнулась маркиза.

      – Божественную красоту, на которую нельзя взирать со спокойным сердцем. – Он вновь взял маркизу за руку, и на мгновение она не отняла руки.

      Но глаза её затуманились. В их чёрных глубинах что-то мелькнуло, возможно, страх, вызванный его жарко полыхнувшей страстью.

      Голос её упал до шёпота.

      – Сеньор Кристобаль, стоит ли нам совершать глупость, в которой потом придётся раскаиваться. Ваши надежды получить согласие королевы…

      – Сейчас пришёл черёд других надежд! – горячо возразил Колон.

      – Но не для вас, Кристобаль. Будем же благоразумны, друг мой.

      Но спокойствие её тона не смогло сдержать Колона.

      – Благоразумны! Что тогда подразумевается под благоразумием? – Чувствовалось, что он сам готов ответить на этот вопрос, но маркиза опередила его.

      – Быть благоразумным – значит не ставить под удар то, чего можно добиться, ради иллюзии чего-то лучшего, но, увы, недостижимого. – Она как бы просила его помочь ей устоять. – Что-то я могу