– Сколько тебе лет? – спросила его женщина.
– Восемь лет… сеньора.
– Ты на два года старше моего Жоанета, но я надеюсь, что вы подружитесь и навсегда сохраните вашу дружбу. В этом мире нет ничего лучше, чем добрый друг. Помните об этом всегда.
Голос утих. Рука матери продолжала поглаживать голову Жоанета, и Арнау наблюдал, как малыш, сидевший на деревянном ящике, прислонился к стене, свесил ноги и оставался без движения, наслаждаясь этой лаской.
– Идите поиграйте, – внезапно сказала женщина, убирая руку. – Прощай, Арнау. Присматривай за моим сыном, ты ведь старше его.
Арнау хотел было сказать «до свидания», но не смог произнести ни слова.
– До встречи, сынок, – снова послышался голос. – Придешь ко мне еще?
– Конечно, мама.
– Ну, идите.
Мальчики снова окунулись в шум улиц Барселоны и пошли куда глаза глядят. Арнау ждал, что Жоанет все ему объяснит, но тот молчал, и Арнау решился спросить:
– Почему твоя мама не выходит в сад?
– Ее заперли, – ответил ему Жоанет.
– Почему?
– Не знаю. – Мальчуган пожал плечами. – Знаю только, что она закрыта.
– А почему ты не войдешь к ней через окно?
– Понс мне запрещает это делать.
– Кто такой Понс?
– Понс – мой отец.
– А почему он тебе запрещает?
– Не знаю, – ответил Жоанет.
– Почему ты называешь его Понсом, а не отцом?
– Он мне не разрешает называть его отцом.
Арнау внезапно остановился и потянул Жоанета на себя так, чтобы тот повернулся к нему лицом.
– Я не знаю, почему Понс не хочет быть моим отцом, – тихо произнес малыш.
Они пошли дальше. Арнау задумался, пытаясь разобраться в этой путанице, а Жоанет, глядя на своего нового товарища, казалось, ожидал следующего вопроса.
– А как же твоя мать? – решился-таки спросить Арнау.
– Она всегда там закрыта, – ответил Жоанет, силясь изобразить на лице улыбку. – Однажды, когда Понс был за городом, я попытался залезть в окно, но она мне этого не позволила. Она сказала, что не хочет, чтобы я ее увидел.
– Чего ты улыбаешься? – нахмурившись, спросил Арнау.
Жоанет прошел еще несколько метров, прежде чем ответить.
– Она мне всегда говорит, что нужно улыбаться, – грустно произнес он.
Оставшуюся часть утра Арнау бродил по улицам Барселоны, следуя за грязным мальчуганом, который никогда не видел лица своей матери.
– Мать гладила его по голове через оконце, которое было в пристройке, – шептал Арнау своему отцу, когда они оба лежали на тюфяке. – Он никогда ее не видел. Отец ему этого не позволяет, да и она тоже.
Бернат ласково прижимал к себе сына, пока тот рассказывал о своем приключении с новым другом.
Храп работников и подмастерьев, спавших в том же помещении, время от времени нарушал молчание, воцарявшееся между ними.
Бернат задался вопросом: какое преступление совершила эта женщина, чтобы заслужить столь суровое наказание?
Понс,