Анн смущённо потупился.
– Нравится? – спросила Антика.
– Очень. А почему вы не играете на нём? И на других инструментах?
– На площадях мы играем на одних инструментах, в гостиницах – на других, на свадьбы – берём третьи, – объяснила Антика. – Где-то веселимся, а где-то и плачем вместе с людьми. Где-то ликуем, а где-то скорбим. Для каждого случая – своя музыка.
И она рассказала Анну, как они с Конисом путешествуют по королевству, как поют, зарабатывают себе на жизнь, чем живут и чему радуются. И о радостях она говорила всё-таки больше, чем о горестях, несмотря на все трудности, подстерегавшие бродячих артистов.
– Не хочешь попробовать? – спросил Конис.
– Петь с вами?
– Да, я уверен, у тебя бы хорошо получалось.
– Нет, – покачал головой Анн. – Мне нравится ваша музыка, я её чувствую, но…
Он бы при всём желании не смог объяснить, почему отказывается. Имелись, конечно, простые и логичные доводы. Не хотелось бросать мать: как он сможет уехать, когда ей так нездоровится в последние месяцы? Не хотелось идти против воли отца, который когда-то сказал, что не его призвание – потешать публику. И сидело внутри ещё что-то, неясное, но верное, чего Анн не мог выразить в словах, зная только: он не должен был соглашаться.
– Ну что ж, – сказал Конис, – мы не обижаемся. Бывает и так, конечно. Мы вот однажды не поехали в Синдик, хотя там и большая ярмарка проходила, и народ имелся, увеселениями не избалованный, а потом знаешь что выяснилось?
– Что? – спросил Анн.
– Там «чёрная болезнь» началась! Ни въехать в город, ни выехать. Из тех, кто внутри, половина умерла!
– Да, точно, – сказала Антика, – а задержал от поездки туда нас сущий пустяк. Рассказать?
Она хитро посмотрела на своего друга. Тот притворно замахал руками, но Антика уже продолжала:
– Вот этот человек, которого зовут Конис, незаметно от меня успел где-то выпить слишком много крепкого пива, так что у него в тот день жутко трещала голова…
– Жутко трещала! – подтвердил Конис и захохотал. – Я мог только лежать, жаловаться на жизнь и ощущать себя умирающим!
Антика тоже засмеялась.
Это были весёлые люди, и Анну временами казалось, что он знает их так же давно, как они сами – друг друга. С ними было очень легко.
Вечерами они по договорённости с хозяином маленькой гостиницы развлекали в большом зале его постояльцев. Антика и Конис устраивались со своими инструментами в уголке, чтобы не мешать никому, и негромко наигрывали то грустные, то весёлые мелодии. Иногда один из них выступал вперёд и пел какую-нибудь песенку. Некоторые были знакомы Анну, и тогда он радовался и негромко подпевал. А иные он никогда не слыхивал, и тогда Анн брал в руки перо и выводил изящные буковки на листе бумаги. Писал он умело и успевал запечатлеть все слова, которые слышал. Это