– Боря, твою мать, не тычь в меня камерой! – Диана не выдержала, сорвалась на крик. – Верните колдуна на площадку. Будем переснимать. Кто видел редактора Воронова?
– Я здесь. – Вера смело вышла вперед. Ее укрыло кисейное равнодушие. Она все видела и понимала, но подрагивающая пелена перед глазами создавала иллюзию защищенности от происходящего. – Постараюсь все исправить.
– Перерыв. Участники могут отойти, выпить кофе, – неслось из динамиков. – Просьба не разбредаться, общий сбор через десять минут.
***
Нужно было заговорить с ней в первый же день, когда их только «познакомили». Теперь поздно. Да и нет смысла. Она его даже не узнала. Либо не захотела узнавать. Вон какая важная стала. Из рыжей замарашки точно бабочка из кокона родилась красивая женщина, уверенная в себе, независимая. Почему-то именно так он про нее думал теперь. Да, пожалуй, именно независимая. А еще гордая.
Для него она долгое время оставалась девочкой-подростком с ее неуклюжей любовью, которую она старалась прятать, но выпячивала всем на показ. Она была забавной и милой. Чуточку наивной и чудной. А стала важная и независимая.
И теперь ее звали Вера. Вера это тебе не Ника и не Вероничка. В тех именах осталось их общее прошлое с его беззаботностью, легкой безбашенностью. Вера не помнит, как это быть Никой, для нее все это слишком сложно. Вера не полезет целоваться к взрослому парню, Вера не соберется в опасный поход на заброшенное кладбище, Вера…
Его будто молния пронзила. Вера родилась на его глазах тринадцать лет назад. Только он, дурак, даже не понял. Ведь это Вера буквально тащила на себе перепачканного с ног до головы грязью и речной тиной брата-лба, наверное, вдвое тяжелее ее самой. Вера отвергала помощь и не проронила ни единой слезинки, хотя на ее глазах происходило то, чего просто не может случиться в обычной жизни. Жизнь ведь не кино со спецэффектами. А эффекты были, да еще какие. Куда всем доморощенным экстрасенсам до той жути, которой они, по сути дети, хоть ему и было почти восемнадцать, насмотрелись в ту ночь. В ночь, когда Ника сбросила старую оболочку, выпуская в мир Веру.
Даже когда спустя почти полгода после его отъезда, пришло письмо, он еще не понимал, что написала его не наивная девочка, а вновь родившаяся женщина.
Он хотел вернуться к ней, даже поехал на вокзал, перечитывая в автобусе всего несколько строк поместившихся на тетрадном листке.
Марк, здравствуй! Наверное, глупо, что я тебе пишу, при этом надеясь, что письмо затеряется в пути и ты никогда его не прочитаешь. Я хочу попросить у тебя прощения за сказанные слова. Ты не виноват. Никто не виноват. Так случилось и нам с этим жить. Мишка не разговаривает, его пытаются лечить, и я верю, что обязательно вылечат. Мама все время плачет. Втихаря, думая, что я не замечаю.
Ты, пожалуйста, не держи на меня зла. Я верю, что все у тебя будет хорошо. Ты только не думай, что мог повлиять на произошедшее.
Всего