Что если помощники Ключника решили не дожидаться рассвета и придут за ними, дабы получить своё?
Что станется с бедной девочкой, когда она попадет в их руки?
Все эти, а также бесчисленное количество тревожных мыслей и опасений и побудили юношу подхватить девочку на руки и бежать куда глаза глядят…»
Пока паренек пребывал в самобичевании и ничего не замечал вокруг себя, девушка, не отказавшая им нынче в помощи, носилась из угла в угол небольшой комнатушке, больше напоминавшей сарай.
Быстро закончив с обтиранием, и освободив бедняжку от сырых тряпок, хозяюшка принялась разыскивать сухое платье и теплое покрывало. На благо, подобной роскошью здесь в Городе Отверженных, она располагала.
Прихватив с собой небольшую склянку с мутноватой темно-зеленой жидкостью, девушка кинулась к девочке. Подняв ей головку, она по капельке влила в приоткрытый ротик всё содержимое флакона. А затем принялась поплотнее укутывать бедняжку в платье, явно ей не по возрасту и покрывало, которого хватило на несколько обертываний.
– Я дала ей травяного настоя, он вызовет приступ жара… Также возможна лихорадка… Ты должен будешь проследить, чтобы она как следует пропотела и ей обязательно станет лучше… – стирая пот с лица, тихо проговорила девушка, когда всё от неё зависевшее было сделано и оставалось лишь уповать на милость провидения.
Но лишь обернувшись на паренька, у неё язык к небу присох. Вот уже несколько месяцев она не видела его. Она знала – парень избегает её, но и подумать не могла, что тот будет доведет до столь плачевного состояния. На него нельзя было без слез взглянуть, а многочисленные ушибы, синяки и ссадины на лице и теле, говорили сами за себя.
– Позволь… – потянулась к нему ладошкой с примочкой хозяюшка, желая хоть чем-то ему помочь.
Но горемыка в ответ лишь тяжко вздохнул и отвел лицо в сторону. Не смея взглянуть в глаза девушке, которую некогда оставил в самый страшный момент жизни, он глухо прошептал:
– Спа-си-бо…
Понимая, что слова здесь лишние и его не разубедить, девушка оставила всяческие попытки обработать раны. Сказать, что она сдалась – это и вовсе ничего сказать. Сердцем и душой ей было невыносимо больно смотреть на друга, доведенного до подобного разбитого состояния. А его нескончаемые побои и вот теперь – веревка самоубийцы, что так и болталась на ноге – вконец добили её.
Она готова была разрыдаться горькими слезами, припасть к груди паренька и молить его о прощении, но просто не смела. Ибо знала, что слабость здесь, в месте, лишенном всякого Света и Надежды – сродни погибели.
Вторив другу тяжким вздохом, девушка чуть отошла в сторону и тихо молвила:
– Вы должны уйти! Скоро за мной придут… Если вас обнаружат…
Ей не пришлось огласить свои страшные опасения вслух. Паренек, словно прозревший, вмиг вскочил