На часах генерал-полковника Гудериана, командующего 2-ой танковой группой на Брестском направлении в составе группы армии «Центр», время местное —03.15, а это значит, что в Бресте московское время – 04.15. А налет на Севастополь, по неизвестной пока нам причине, начался в 03.06 по московскому времени. Предполагать, что в группе армии «Центр» было одно время, а в группе армии «Юг» было другое, мы не будем. Может сложиться впечатление, что кто-то заранее предупреждал советское командование о начале войны. Не могли же немцы свое немецкое время перепутать с московским?! И еще! В Севастополе в районе базирования флота заливов и бухт – более двадцати. Ведь нет никаких данных о том, что немцы могли знать, где и как сосредоточен или, с другой стороны, рассредоточен Черноморский флот? Время рассвета, видимость во время атаки тоже имеют существенное значение. А что можно увидеть в 03.00 часа с небольшим темной июньской ночью? Так был налет или не был? А если был, то что это было? Разведка? Минирование? Бомбардировка? Предупреждение? Провокация?»
При таких рассуждениях Орлов сначала слегка оцепенел, но, отпив глоток вина, встрепенулся: «Ну, Георгий! Как у тебя часто бывает, ты несколько усложняешь. Был налет, да, небольшой группой. Было заградительное минирование. Но наши были начеку, плотным зенитным огнем не дали провести прицельное минирование. Сбили несколько самолетов, остальные – отогнали». «Да, – вошел в разговор Эдуард, – это широко известное общепринятое мнение, но ни один официальный исторический источник не связывает начало Великой Отечественной войны с атакой на Севастополь. Да, Молотов говорит о бомбардировке на Севастополь, но истинное время этого нападения не называет. У него все бомбардировки советских городов – Севастополя, Житомира, Киева, Каунаса – прошли в 4 утра. Об этом было заявлено в 12.15 ч. дня 22 июня 1941 года. И только много лет спустя в мемуарах Жукова и Кузнецова стало поясняться, что налет на Севастополь состоялся с 3-ех до 4-ех утра по московскому