– Он обещал, что позволит себя осмотреть, – сказал я.
– И много будет от этого пользы, если он потом не станет выполнять мои рекомендации?
– Ты думаешь, не станет?
– Нет. Это для него вроде как дело чести. И насчет Христианской науки я пошутил, она тут ни при чем, Рона. Просто он никогда прежде не нуждался в докторах и думает, что обойдется и сейчас.
– Жаль, если он до такой степени глуп, – с досадой проговорила Рона.
Прежде чем мы свернули к нашему дому, Глен неожиданно произнес со смехом:
– Вы следили за Анджелой? Как она позеленела от зависти, бедняжка. Каким-то чудом оказалось, что у Джона непорядок со здоровьем, и она теперь выпала из центра внимания.
– Бедная Анджела, – улыбнулась Френсис. – Ведь проблемы с желудком ее конек.
– Вот и я об этом, – заключил Глен.
Конечно, тогда мы не придавали этому никакого значения. Подумаешь, заболел. Поправится. Язву желудка успешно лечат. Я все думаю: интересно, как бы мы все тогда среагировали, если бы кто-то предположил, что потом приступы Джона будут вызваны уже не болезнью желудка, а дозой мышьяка, и что яд он получил от кого-то из присутствующих на этом ужине?
Мы бы, наверное, восприняли это как абсурд, как и вначале, когда об отравлении только заговорили.
Глава третья
После похорон
1
Джон Уотерхаус умер. Совершенно неожиданно. Даже для доктора.
Он болел пять дней, но, казалось, ему становится лучше. Боли и диарея пошли на спад, температура была чуть выше нормальной. Конечно, он был слаб, но чтобы умереть, об этом никто и не думал. И вдруг он погрузился в беспамятство, из которого не вышел.
Доктор Глен Брум был удивлен, но в его врачебной практике бывало всякое. Он выписал свидетельство о смерти, указав причину: эпидемическая диарея.
– На самом деле у нашего бедного друга отказало сердце, – сказал он мне спустя несколько часов. – У Джона наверняка уже давно была сердечная недостаточность, но он этого не осознавал. Такое часто бывает с крупными, грузными мужчинами. Сердце не выдерживает напряжения.
Надо ли говорить, как мы все были расстроены, потому что очень любили Джона. Френсис во время его болезни почти от них не выходила, присматривала за Анджелой, давая возможность Митци Бергман заниматься хозяйством. Рона Брум полностью взяла на себя уход за больным, лучшей медсестры-сиделки невозможно было представить. Она делала все, чтобы его спасти, и смерть была для нее еще большим ударом, чем для всех остальных. Я даже в детстве не видел ее плачущей, а тут эта уверенная в себе невозмутимая Рона вдруг превратилась в обезумевшую