Лица вышедших проводить солдат атребатов подернулись грустью. Какое-то время они пребывали в спокойствии, а теперь их начинал когтить страх. Перспектива остаться опять без защиты не радовала никого, и долго крепившийся староста в конце концов подбежал к Диомеду, очевидно упрашивая того убедить римлян остаться. Однако у грека были свои резоны не вмешиваться ни во что. Он вежливо, но твердо отстранил старика и поспешил примкнуть к уходящим легионерам. Когда Шестая центурия, осуществлявшая тыловое прикрытие марша, покидала пределы деревни, Катон ощутил жгучий стыд. Ему казалось просто предательством бросать мирных селян на произвол судьбы, в то время как в округе свирепствуют безжалостные друиды и их не менее беспощадные приспешники дуротриги.
– Командир?
– Да, Катон.
– Неужели мы ничего не можем сделать для этих людей?
– Ничего, – покачал головой Макрон. – Почему ты спросил? Что, по-твоему, мы должны сделать?
– Оставить защиту. Хотя бы центурию, чтобы охранять их.
– Когорта без центурии ослабеет. Да тут и разместиться-то негде. А потом все равно мы не можем оставлять в каждой дыре по отряду. На всех центурий не напасешься.
– Зато у нас есть излишки оружия, – не сдавался Катон. – Мы могли бы выделить им часть арсенала, что валяется в наших фургонах.
– Нет, парень, не могли бы. Нам это все еще может понадобиться, а им в оружии проку нет. Они ведь не обучены с ним обращаться. А теперь закрой рот и не сбивайся с дыхания. Впереди долгий путь.
– Есть, командир, – тихонько ответил Катон, пряча глаза от хмурых селян, понуро замерших под покосившимся частоколом.
Весь остаток дня Четвертая когорта брела по разбитой дороге, ведущей на юг, к морю, к маленькому торговому поселению, стоявшему близ большой естественной гавани. Диомед хорошо знал те места. Ведь именно там он многие годы назад впервые ступил на британскую землю и принял участие в строительстве небольшого форта. Форт этот, нареченный Новиомагом, постепенно разросся и стал его домом, превратившись в уютный, хорошо обустроенный городок, дававший приют купцам разных стран. Некоторые из них, так же как Диомед, оседали там, обзаводились семьями и друзьями. Переселенцев становилось все больше, жизнь городка текла мирно, и вплоть до недавнего времени, по словам грека, приезжие и туземцы прекрасно ладили между собой. Но в последние месяцы цепь печальных событий внесла в мирную жизнь перемены. Атребаты стали коситься на чужаков, возможно небезосновательно полагая, что их присутствие злит друидов, чем навлекает бедствия на коренных жителей края. Однако дни шли, шла своим чередом и торговля. Новиомаг никаким нападениям не подвергался. И Диомед понемногу уверился, что семье его там ничего не грозит.
Когорта шагала под серыми, низко нависающими облаками, сквозь которые едва пробивалось заходящее солнце, а когда уже стали сгущаться вечерние тени, впереди вдруг послышался крик. Усталые