Я достал припасенный бутерброд и подержал его на руке. Колючник унюхал добычу, насторожился, но с холмика не убрался. Тогда, размахнувшись, я бросил бутерброд подальше от дюны. Прожорливый шар шустро слетел с холма и, подпрыгивая, помчался к бесплатной еде. Слопав подачку, янтак отправился восвояси. Если ему повезет, и удастся сожрать еще чего-нибудь, то он приступит к вегетативному размножению, то есть разделится. Конечно, мне хотелось бы посмотреть на это, но сначала – поимка бубри. Я обратился к ученому:
– Шмуэль, а теперь стойте и не двигайтесь. Я надеюсь, вы взяли с собой нано-сетку?
Ученый покачал головой и показал мне шприц со снотворным.
– Надо постараться обойтись без медикаментов, – сказал я. – Наши руки должны приносить животному только добро. Придется доставить Шмульку без подручных средств.
Шмуэль посмотрел на меня с недоверием, а потом с восхищением. Что ж, постараюсь не разочаровать его.
Я прислушался к звенящей тишине пустыни. Время замерло. Уши и нос опять превратились в фильтр, отбирающий среди хаоса звуков и запахов мельчайшие частицы страха, жажды и приближающейся смерти. И я услышал их! Печальная мольба о спасении неслась совсем рядом, из-под холмика. Глубоко в песке пряталось живое существо, оно умирало, запах боли постепенно просачивался ко мне, и пришлось поторопиться.
Я сел на обжигающий ковер пустыни, достал контейнер со свистком царевича, надломил упаковку и замер. Запах смерти сменился запахом неожиданной надежды и отчаянной жаждой спасения.
– Хозяин! Хозяин! – молча звал затаившийся зверек. – Ты нашел меня!
В оранжевом песке образовалась ямка с ручейками-змейками. Кто-то осторожно раскапывался, пытаясь вылезти наверх. Шмуэль смотрел на меня благоговейно, но ничего особенного я не сделал, лишь определил место, где мог спрятаться бубри.
Маленькие оранжевые холмики выплескивались наружу, как будто пустынный крот рыл отнорок и выбрасывал наверх ненужную землю. Шмуэль делал отчаянные пасы руками, призывая помочь бубри, но я приложил палец к губам и покачал головой. Ни в коем случае нельзя мешать животному вылезти самому, испугается чужих людей и зароется снова.
Бубри старательно выкапывался, и вскоре из ямы показались задние лапы, хвост, а затем, постепенно, кряхтя как старик, Шмулька вытащил наверх тощенькое тельце и несчастную мордочку с засыпанными песком глазами и ноздрями. Он слепо полз на запах и остановился возле моих ног. Шмуэль тер заплаканные глаза, и я тоже с жалостью смотрел на зверька. Изможденный скелетик, вот что осталось от энергичного забавного животного, которого я видел на экране. Резкий запах у бубри исчез, рыжие завитки на шкуре посерели. Он лежал возле меня и умирал, жадно принюхиваясь к родному запаху.
– Шмуэль, снотворное быстро! – крикнул я.
Ученый подал шприц, и я быстро ввел бубри лекарство. Я планировал,