Юрочка явился с матрасом и расположился в каюте за Люсиным складом.
– Помещение сторожить будешь? – предложил ему Славка-матрос.
– От кого сторожить? – наивно поинтересовался Юрочка.
– Да ни от кого! Так, для порядка, – встрял в разговор Корбут, – будешь за корм работать, как раньше пастухи работали? Приглядывать тут за всем, чистоту наводить…
– Гулять надо на свои! – серьёзно сказал Юрочка и поковылял к выходу.
– Я не понял, это он согласился или наоборот? – тихо спросил Корбут.
– Согласился, – Славка уверенно кивнул, – ему ж за работу корм обещан, значит «на свои».
Юра вернулся с подушкой, одеялом и старой кастрюлей. В кастрюле что-то позвякивало. Оказалось – будильник, миска, эмалированная кружка, ложка и складной нож.
Корбут и Славка-матрос стояли возле Юрочкиной каюты и наблюдали, как он обживается:
матрас к стене, подушку в угол, поверх всего – шерстяное одеяло в клетку. Посуду в другой угол, между посудой и постелью – древний будильник с пожелтевшим циферблатом.
– Юрик, а как ты здесь свет включаешь? – спросил Корбут.
– А! – Юрочка, не оборачиваясь, беспечно отмахнулся. Свет погас.
Корбут и Славка переглянулись. В полутьме лица у них были, как у утопленников – синеватые и удивлённые.
– Ну, включай теперь, что ли! – крикнул Славка.
Юрочка снова махнул рукой. Стало светло.
Славка и Митя неуверенно повторили отмашку, но ничего не вышло. Они попробовали ещё, пригрезился им краткий голубоватый промельк, оба забегали по коридору, пытаясь поймать в пространстве сгустки невидимого электричества. «Вот она, вот она!» – кричал Корбут, рассекая руками воздух. «Не-не, вот здесь!» – кричал Славка-матрос, и вертелся так, будто его преследовал настырный овод. От их беготни и размахиваний не было никакого толку, вскоре оба замолчали и остановились, тяжело дыша и мрачно поглядывая друг на друга. В дверях «процедурной», изумлённо приоткрыв рот, стоял Юрочка в расстёгнутом кителе и с подушкой в руке. Славка-матрос выругался и сделал краткий отчаянный жест. Коридор осветился, и некоторое время всё вокруг выглядело, как в свете галогенных фар – отчётливо, но неприятно.
– Ну, хоть так! – Сказал Славка и зло сплюнул себе под ноги.
* * *
Отсеки постепенно обустраивались и обживались, загряжцы несли под берег всё, что раньше хранилось в погребах и сараях, иногда сами устраивались на ночлег, чтобы унять головную боль, простуду или похмелье. Правда, многие относились к странному подземному сооружению