Проснулся он, когда небо было уже совсем ясным. Огляделся и протер глаза. За его спиной, прикрытый старой попоной, лежал на возу какой-то незнакомый мужчина. Широкое отекшее лицо, черные волосы, слипшиеся на затылке от застывшей крови. Баньковский готов был присягнуть, что никогда в жизни его не видел. И уж совсем он не походил на Пиотровского из Бычинца. Разве что ростом и фигурой, потому как тоже был здоровым мужчиной. Из-под короткой дырявой попонки высовывалась тонкая разорванная рубашка, измазанные в грязи штаны и городские штиблеты.
– Вот же черт! – выругался Баньковский и задумался, что ему теперь делать в таких-то обстоятельствах.
Поразмыслив, наклонился и потряс пассажира за плечо.
– Эй, господин хороший, просыпайся! Вот же напасть свалилась! Просыпайся! Из-за такого вот человек сам себе беду накличет… Просыпайся!
Пассажир медленно открыл глаза и приподнялся на локте.
– Кто вы такой? – сердито спросил мужик.
– Где я, что это? – вопросом на вопрос ответил незнакомец.
– Дак на моей телеге, мил человек. Неужто не видишь?
– Вижу, – буркнул тот и с трудом сел, подтянув ноги.
– Ну так что?
– А как я тут оказался?
Баньковский отвернулся и сплюнул. Надо было подумать.
– А я знаю? – пожав плечами, сказал он после паузы. – Я спал, а ты, видать, влез ко мне на телегу. Из Варшавы, да?
– Что такое?
– Так я и спрашиваю, вы варшавянин?.. Потому что ежели так, то ехать со мной до Вульки или Бычинца вам незачем. Я-то домой еду. А вам ведь не в Вульку надоть. Во, мне уж за той мельницей надо бы повернуть… Высаживаетесь или как?.. А то отсюда уже до городских рогаток с десять километров будет…
– Докуда? – спросил человек, в глазах которого плескалось недоумение.
– Дак я ж говорю, до варшавской заставы. Вы из Варшавы?
Человек вытаращился на возницу, потер лоб и ответил:
– Не знаю.
Баньковского аж подбросило. Теперь-то он сообразил, что имеет дело с проходимцем. Украдкой ощупал свою грудь, где прятал мешочек с деньгами, и осмотрелся по сторонам. На расстоянии в полкилометра непрерывной цепочкой тянулись фурманки.
– Ты чего дурачком прикидываешься? – сердито бросил мужик. – Будто не знаешь, откуда сам?
– Не знаю, – повторил незнакомец.
– Видно, в рассудке ты помешался. А того, кто тебе башку разбил, наверно, тоже не знаешь?
Пострадавший ощупал себя, свою голову и буркнул:
– Не знаю.
– Ну, тогда слезай с воза! – крикнул до крайности раздраженный мужик. – Вон отсюдова! Слазь!
Он натянул вожжи, и лошадь встала. Незнакомец послушно слез, встал на дороге и принялся оглядываться по сторонам, точно был не совсем в себе. Баньковский, поняв, что чужак явно не имеет никаких злых намерений, решил все-таки обратиться к его совести.
– Я к тебе по-людски, по-христиански, а ты от меня как от пса приблудного отмахиваешься. Тьфу, городская падаль! Я спрашиваю,