Какая ещё чепуха приходила мне в голову, когда я несла документы в приёмную комиссию?
–Так наше отделение закрывается? – спрашивает Олег.
–Я же сказала, что мы переезжаем. – Тон у заведующей недовольный.
–А кто будет заведовать этим объединённым отделением?
–По предварительной договорённости – я.
–А количество ставок как-нибудь изменится?
Заведующей явно не хочется отвечать на этот вопрос.
–Ещё ничего не решено, но… Понятно, что в таких случаях предстоят сокращения. Нам всем предстоит пережить нелёгкие времена…
А когда это времена были лёгкими?
Совсем недавно моя теперешняя коллега по больнице – врач из реанимации рассказала мне просто так, к слову, что после девятого класса ещё не знала куда поступать.
–Сын у меня сейчас тоже в девятом классе. И тоже не знает куда поступать. Я говорю – куда угодно, только не в медицинский.
–А ты сама почему медицинский выбрала?
–Да мне отец посоветовал. Будешь, говорит, всегда в тепле и в белом халатике.
Мы с ней сидели тогда в больничном буфете. Я пришла после операции, а она перевела наконец-то стабилизировавшегося больного в его отделение. Одна брючина её зелёной медицинской пижамы завернулась почти до середины игры, а она этого не замечала. Она пришла после ночного дежурства и жадно пила компот. Она выпила сразу стакана три. Она пахла потом, не спала больше суток и сидела злая и наполненная тревогой и за больного, которого перевела и за собственного ребёнка.
–У мальчишки бронхит, а пропускать школу нельзя. Кто его знает, пьёт ли он лекарства? А мне ещё после ночи пахать и пахать.
–Зато в тепле, – сказала я.
Она поперхнулась. Я не сказала ей про брючину. Она допила компот и ушла, а я съела тарелку супа и выпила стакан чаю с булочкой. Я тоже не сказала ей, что моего больного после операции как раз и увезли к ней в реанимацию, на место того самого переведённого пациента. Но вообще-то мой больной был не очень тяжёлый, так что моя совесть была в какой-то мере чиста.
Когда перехватывает дыхание – противное состояние. Со мной бывало так в жизни всего несколько раз. Ты будто замираешь, чувствуя опасность. Не можешь вдохнуть полной грудью. Раньше говорили: «Ударили тяжёлым пыльным мешком по башке». У меня другое ощущение. Я превращаюсь в тонкий звенящий стержень. Снаружи оболочка из кожи, а внутри как будто ничего нет. Ни крови, ни мышц, ни костей. Звенящая пустота.
Мои коллеги сидят, опустив глаза. Это редкий случай, когда у них выключены телефоны. Впрочем, телефон сейчас звонит у самой заведующей.
–Слушаю! – Говорит она в телефон и смотрит на нас со значением.