Его ждали. Не успел он захлопнуть дверь автомобиля, как открылась парадная дверь, и по трем каменным ступеням, прихрамывая, аккуратно спустилась хрупкая фигура в черной сутане.
Отца Мартина Петри он узнал с первого взгляда. И тут же поразился, что бывший директор все еще здесь – ему наверняка стукнуло по меньшей мере лет восемьдесят. Но ошибки быть не могло, именно этого человека он в юности почитал и, конечно, любил. Пролетевшие годы не проявили к нему милосердия, но, как ни странно, не затронули главного. Сильно исхудало лицо над тощей, высохшей шеей; длинная прядь тонких, как у ребенка, волос на лбу, когда-то сочно-коричневая, теперь серебрилась белизной; подвижный рот с полной нижней губой уже не выглядел таким твердым. Они пожали друг другу руки, и Дэлглишу показалось, что он пожимает раздробленные кости в перчатке из тончайшей замши. Однако в руках отца Мартина по-прежнему чувствовалась сила, а серые глаза под сморщенными веками все еще светились. Стала более заметна хромота, подарок военной службы, но священник пока обходился без палки. Неизменно добродушное лицо по-прежнему излучало харизму духовного авторитета. По глазам отца Мартина Дэлглиш понял, что его ждали не только как старого друга: в пристальном взгляде святого отца он заметил и опасение, и облегчение. И снова, сам удивляясь тому, что так долго не приезжал, коммандер почувствовал укол вины. Он вернулся случайно, практически поддавшись порыву, и только сейчас впервые задумался, что же ждет его в Святом Ансельме.
По дороге к главному зданию отец Мартин сказал:
– Боюсь, я вынужден попросить тебя переставить машину на лужайку позади. Отец Перегрин не любит, когда машины стоят на переднем дворе. Но это не к спеху. Мы тебя поселили, как и раньше, в «Иерониме».
Из просторного холла, где полы были выложены пестрым мрамором, наверх в комнаты вела широкая дубовая лестница. Вместе с запахом ладана, мебельной политуры, старинных книг и еды на Дэлглиша нахлынули воспоминания. Казалось, все осталось на своих местах, вот только слева у входа появилась маленькая комнатка. Сквозь приоткрытую дверь Дэлглиш смог мельком заметить алтарь. Он решил, что комнатка служит молельней. У подножия лестницы гостей все так же встречала деревянная статуя Девы Марии с младенцем на руках, внизу горела красная лампа, а на постаменте у основания, как и раньше, стояла одна-единственная ваза