– Альма, остановись, пожалуйста… – И тут его взгляд упал на ее ноги. Все в засохшей грязи, будто она ходила по лужам босиком, да еще и комки грязи раскрошились по дивану, а теперь и по ковру – ведь Альма топала как стадо буйволов, выпущенное на свободу.
– Это еще что за?.. Почему ниже пояса ты выглядишь как Шрек?!
– Отвяжись, – напыжилась Альма, недовольная то ли из-за обидного прозвища, то ли из-за того, что ее монолог прервали.
– Нет, не отвяжусь! – Аспен повысил голос, вскакивая. – И кстати, от тебя дурно пахнет. Действительно воняет. – Он демонстративно зажал нос большим и указательным пальцами, а другой рукой сделал знак идти в душ.
– Ты что, упала в сточную канаву?
– В Эттон-Крик всегда ужасная погода, – проворчала Альма. Сбросив с плеч покрывало, точно оперная певица, сбрасывающая на сцене шаль, она недовольно скрестила руки на груди. Аспен закатил глаза и заметил, что покрывало теперь тоже нуждалось в стирке, но об этом говорить Альме он уже не стал – не хотел лишний раз расстраивать. Она всегда была жуткой грязнулей. Оставаясь на ночь в доме дедушки и бабушки, она только за ночь успевала навести такой беспорядок, что создавалось впечатление, будто на дом совершили набег какие-то безумцы.
– …И я не знаю, какой такой гений додумался рыть вокруг дома окопы… – гневно закончила она.
Ах вот оно что! – понял Аспен.
– Ты рехнулась? Там ведь стоит ограждение и предупреждающий знак! Ты могла запросто свалиться в канаву и свернуть себе шею!
– Только не надо меня учить! – заорала Альма в ответ. – У меня ведь не глаза-фонари!..
Аспен сдался:
– Ладно, просто иди в душ. Иди.
Он подтолкнул ее по направлению к ванной комнате и крикнул вслед:
– Можешь взять мою футболку и штаны!
Когда Альма удалилась, что-то бурча себе под нос про «невыносимых мужланов», Аспен собрал с дивана грязное покрывало и кинул под дверь ванной. Потом пропылесосил в гостиной и только после этого отправился на кухню, прихватив мороженое Альмы, чтобы вернуть в морозилку.
Он как раз заварил чай для себя и какао для Альмы, когда она, шаркая, вышла из ванной комнаты и с надутым видом направилась к Аспену. Его одежда была ей велика, но она и не вздумала закатать рукава и штанины, потому выглядела смешно и по-детски.
Аспен не сдержал усмешку.
– Боже, ребенок! Иди сюда! – Он подвернул сестре штанины, потом рукава на футболке и усадил за стол, откуда она могла теперь комментировать действия Аспена: тот готовил яичницу с беконом. Запах еды был таким восхитительным, что у обоих синхронно заурчало в животах.
Несколько минут спустя Аспен поставил перед Альмой тарелку с ее порцией, а сам принялся есть яичницу прямо со сковороды.
– У тебя что, нет еще одной