– Сейчас не принимай решение. И завтра не принимай. Хочешь, выпускай свои сюжеты, я не буду укорять тебя. Но знай, что это предложение остается в силе. И, возможно, когда-нибудь ты его примешь.
– Ты не будешь укорять меня, если я расскажу всем о Наташе, открою ее тайну?
– Я осуждаю это, но если бы ты видела, как я пилю череп, ты бы подумала, что я монстр. Иногда люди не выживают. Возможно, нужно приносить какие-то жертвы во имя чего-то высшего. Я не знаю, что может стоять за таким твоим заданием, и не хочу сейчас над этим думать.
– Я тебе скажу, что высшее стоит за этим заданием. Какая-нибудь Маня придет с работы, возьмет тарелку с котлетами, сядет на диван, включит мой канал и поймет: ее жизнь не так ничтожна. Она, конечно, ничего не добилась, ее никто не любит, она толстеет, но она хотя бы не невеста маньяка. И напишет нам благодарственное письмо на Фейсбуке.
Честно признаться, я очень надеялась на утро. Но в этот раз я проснулась, и драматизм никуда не ушел, и лучше не стало. Конечно, разговор с Юрой казался чем-то лихорадочным и неправдоподобным. Но сложившаяся ситуация с отснятыми историями сейчас волновала меня в первую очередь. Я решилась и пришла к редактору с не залитым в общую базу видео. Я надеялась не распространять его.
– Макс, у меня разговор: она не хочет, чтобы мы о ней рассказывали.
– Кого волнует, чего она хочет?
Был скандал. Я не хотела отдавать видео, мне угрожали. Я была не права с профессиональной точки зрения. Мне объяснили, что все снятое мною – собственность канала. Я хотела остаться чистенькой, но было уже поздно. Слишком поздно. Я сделала сюжет и выдала в эфир на пятнадцать минут раньше конкурентов. Эти пятнадцать минут решали все? Да, они стоили многого, они лежали в фундаменте имиджа организации.
Я сказала Юре, что не приеду, потому что хотела побыть одна. Я не знаю, кто был с ребенком, чем его кормили в условиях взорванной микроволновки, хочет ли и Юра побыть один, – меня это не волновало, все-таки это его ребенок. Свой выбор он однажды сделал, а я свой – еще нет.
Я пришла домой и села перед зеркалом. «Чего ты хочешь?» На работе мне простят скандал, а простит ли Юра мою нерешительность? А разве важно, чего хотят Макс и Юра? Чего хочешь ты? Ты уже уходила из работы в семью и обнаруживала там пустоту. Теперь тебе предлагают место в чужой семье. Можно сказать себе так, как и при возвращении в телевидение: «Ты это делаешь не за эмоции, а за деньги». Теперь надо честно сказать себе: а только ли за деньги? Нет, Мисценовские мне определенно нравятся. И чем это закончится? Они уедут и разобьют мне сердце? А может, пройдет много лет и я буду благодарить Бога за то, что в нужный момент он послал мне такого человека? Может, Юрина роль в том, чтобы помочь мне перейти на новый этап, и он поможет мне своим примером и своими деньгами, а потом исчезнет и мы друг друга забудем?
Я пошла на кухню, за новое решение надо выпить. Я его еще не приняла, но приготовила чай и вернулась к зеркалу, отпила глоток. По большому счету, есть только два вопроса.
Значит, первый: чего я хочу от телевидения? Я хочу эмоций и денег: там эмоции меня могут ждать другие,