– Семейные обстоятельства, герр Ропп, – Шпатц опустил глаза. – Я работал клерком в департаменте учета транспорта и поссорился со своим начальником. Меня уволили, и я не смог найти другую работу.
– Понятно… – Ропп одними губами улыбнулся. – Понятненько. Пойдем-ка со мной, герр Грессель, поболтаем…
Каморка Роппа была в низком одноэтажном здании, притулившемся сбоку ряда эллингов. В тени их грандиозности Шпатц этой постройки по началу даже не заметил. В комнате Роппа ничего, кроме топчана, небольшого стола и стула не было – просто спальня на тот случай, если он остается ночевать на люфтшиффбау. На топчане лежала скатка из постельных принадлежностей, на столе – миска и кружка. Разговора о подробностях работы в транспортном департаменте Шпатц не опасался – он знал достаточно со слов Мозера, чтобы выдержать даже самый пристрастный допрос. Семейную же историю сочинил незамысловатую – тайный роман с дочкой начальника, которого его кандидатура не устроила, что и привело к плачевным последствиям для карьеры. Крамм не раз объяснял, что чем проще вымышленная биография, тем легче в нее верят.
– Знакомая история, – Ропп наклонился и нашарил в сумке-мешке под столом плоскую стеклянную фляжку. – Один необдуманный поступок, одна подпись на невзрачной бумажке, несколько сказанных шепотом слов – и вот ты уже нет у тебя никаких перспектив и никакой карьеры.
– Надеюсь, что для меня еще не все потеряно, герр Ропп, – Шпатц взял из рук Ропща фляжку и сделал глоток шнапса. Поморщился, и с благодарностью кивнул.
– Неожиданный выбор места работы, Грессель.
– Это получилось случайно, герр Ропп. Я просто взялся за первый попавшийся вариант, даже не разглядывая предписания. Но сейчас понимаю, что мне повезло.
– Повезло? – Ропп засмеялся. – Какие чудеса творит вовремя выпитый глоток шнапса. Разве этого испуганного воробушка я снял не более получаса назад из-под потолка?
– Не смейтесь, герр Ропп. Да, я здорово устал, мои руки не привыкли к тяжелой работе, да и на высоте я, оказывается, не такой смелый, как думал, – Шпатц посмотрел на свои многострадальные ладони. – Но люфтшиффы – это что-то удивительное. И сейчас, когда я чувствую, что в одном из этих небесных исполинов уже есть частичка моего труда, мне хочется собой гордиться. Хм… Как-то чересчур романтично звучит, да?
– Ну почему же… – Ропп перестал улыбаться. – Я понимаю, о чем ты говоришь. И наверняка каждый, кого ты сегодня видел в эллинге, понимает.
– Наверное, я бы хотел сделать здесь карьеру…
– А ты хороший парень, Грессель, – Ропп хлопнул Шпатца по плечу. Потребовалось немало усилий, чтобы не сморщиться от боли в сломанном ребре. – Если выдержишь, можешь далеко пойти. Тебе надо поторапливаться, чтобы успеть на последний ластваген. Я присмотрю за тобой, чтобы больше ты случайно не полез куда-то повыше.
Шпатц смотрел в окно на сгущающиеся сумерки. Отчасти он был собой доволен. Хотя бы в