– Моя жизнь только начинается, – попытался оправдаться Джек, – я просто пока не нашёл себя и не понял, чего хочу. Ведь я работаю в больнице и в библиотеке – не бездельничаю. Да, я свернул с красивой дороги в дремучие кусты, но от этого я только счастливее.
Профессор устало улыбнулся и кивнул. Однозначный сигнал для бегства: Джек почти успел подняться и сделать шаг к двери, как его остановили невнятным, но очевидным жестом.
– Погоди, Джек, я хотел ещё спросить кое-что, – как бы ненавязчиво сказал мистер Маршалл, протирая стёкла очков. – Та девушка, которая сидела сегодня рядом с тобой, ты хорошо её знаешь?
Ага, вот и истинная причина разговора по душам!
– Не особенно, – ответил Джек уже у двери, – её зовут Самира – фамилии не помню. За два месяца у нас она, кажется, нигде не показывалась, ни с кем не общалась и посещает только ваши предметы.
Профессор закашлялся.
– Это всё? – уточнил он деловито.
– Всё.
– Хорошо. Спасибо, Джек, можешь идти.
Как только Джек вышел из кабинета и закрыл за собой дверь, улыбка сошла с его губ. Голодный и невыспавшийся, он изрядно устал от нравоучений. Все желали добра и знали, как лучше, а Джек нуждался в покое. Он сказал, что счастлив, и не соврал, однако счастье это мыльным пузырём застыло на острой вершине пирамиды и в любую минуту могло покатиться вниз, а то и вовсе лопнуть.
Джек достал сигарету и ускорил шаг. Времени до рабочей смены в библиотеке осталось совсем мало, так что ему пришлось выбирать между обедом и глотком свежего табачного дыма. Остаток дня Джек собирался провести в архиве, где его уже заждался каталог подлежащих списанию изданий. Пока Тони с Грэйс слушали скучную лекцию по органической химии, рисовали бензольные кольца и учили сложную номенклатуру, он хотел насладиться одиночеством под тихое шуршание страниц.
К сожалению, даже самые простые желания иногда не исполняются.
Джек уже добрался до предпоследней буквы в каталоге, когда ему позвонил отец. Даже странно, что ему доложили о побеге Джека только сейчас… Следующие сорок минут динамик изрыгал тысячу признаков его никчёмности и заверения в трагическом конце его бесполезной жизни. Отец никак не мог определиться. Джеку следовало сегодня же приехать, попросить прощения и вернуться к учёбе, но в то же время его лишили гордого звания «сын» и изъявили желание больше никогда его не видеть. Что ж, это Джеку точно было по силам.
Последние дни его не покидало предчувствие катастрофы, что-то сжимало грудь, будило по ночам и не давало снова уснуть. Теперь самый неприятный разговор, наверное, случился. Осталось только пережить звонок матери и успокоить её истерику до того, как она начнёт изображать сердечный приступ.
Джек отругал себя за цинизм. Подавляемое чувство вины просилось наружу и советовало сделать первый шаг: объясниться с матерью, пообещать ей заботиться о себе и попросить прощения за неоправданные ожидания.
Жуткое это слово – ожидания. Оно похоже на карусель, в которой красиво