несколько громче)
, but with the same result (но с тем же результатом)
. Then I lost patience, and let the sash down (тогда я потерял терпение и опустил окно;
sash – скользящая рама в подъемном окне)
. As I did so the leather strap broke in my hand (когда я это делал, кожаный ремень порвался у меня в руке;
to break – разламывать/
ся/
, разрушать/
ся/)
, and I observed that the glass was covered with a thick coat of mildew (и я заметил, что стекло было покрыто толстым слоем плесени;
coat – пиджак; мундир; слой, покров)
, the accumulation, apparently, of years (слой, накопившийся, по-видимому, за /многие/ годы;
accumulation – накопление)
. My attention being thus drawn to the condition of the coach (когда я обратил таким образом внимание на состояние дилижанса;
to draw attention – привлекать внимание)
, I examined it more narrowly (я осмотрел его тщательнее;
narrowly – тесно, узко; тщательно; narrow – узкий)
, and saw by the uncertain light of the outer lamps that it was in the last stage of dilapidation (и в неверном свете наружных фонарей увидел, что он был в последней стадии обветшания)
. Every part of it was not only out of repair (каждая деталь его была не только не в порядке;
repair – ремонт; починка; out of repair – в неисправном состоянии)
, but in a condition of decay (но и находилась в полуразвалившемся состоянии;
decay – обветшание, разрушение)
. The sashes splintered at a touch (окна разлетались от прикосновения;
splinter – лучина; щепка)
. The leather fittings were crusted over with mould (кожаные детали были покрыты коркой плесени;
fitting – пригонка, прилаживание, подгонка /
о деталях оборудования/
; fittings – гарнитура; арматура; crust – корка)
, and literally rotting from the woodwork (и буквально отгнили от деревянных частей)
. The floor was almost breaking away beneath my feet (пол чуть ли не разваливался у меня под ногами)
. The whole machine, in short, was foul with damp (весь экипаж, короче говоря, разваливался от сырости;
machine – машина, механизм; транспортное средство; foul – разложившийся, испорченный)
, and had evidently been dragged from some outhouse (и был вытащен, по-видимому, из какого-то неотапливаемого сарая;
outhouse – надворная хозяйственная постройка)
in which it had been mouldering away for years (в котором он прогнивал годами)
, to do another day or two of duty on the road (чтобы еще день-другой прослужить на дороге;
duty – долг, служебные обязанности; to do one’s duties – выполнять свои обязанности).
I repeated the question somewhat more loudly, but with the same result. Then I lost patience, and let the sash down. As I did so the leather strap broke in my hand, and I observed that the glass was covered with a thick coat of mildew, the accumulation, apparently, of years. My attention being thus drawn to the condition of the coach, I examined it more narrowly, and saw by the uncertain light of the outer lamps that it was in the last stage of dilapidation. Every part of it was not only out of repair, but in a condition of decay. The sashes splintered at a touch. The leather fittings were crusted over with mould, and literally rotting from the woodwork. The floor was almost breaking away beneath my feet. The whole machine, in short, was foul with damp, and had evidently been dragged from some outhouse in which it had been mouldering away for years, to do another day or two of duty on the road.
I turned to the third passenger, whom I had not yet addressed (я повернулся к третьему пассажиру, к которому я еще не обращался), and hazarded one more remark (и рискнул /сделать/ еще одно замечание).
‘This coach,’ I said, ‘is in a deplorable condition (этот дилижанс, – сказал я, – находится в плачевном состоянии). The regular mail, I suppose, is under repair (рейсовый почтовый дилижанс, я полагаю, находится в ремонте; regular – постоянный, нормальный, регулярный)?’
He moved his head slowly, and looked me in the face (он медленно повернул голову и посмотрел мне в лицо; to move – двигать, перемещать; изменять положение), without speaking a word (не говоря ни слова). I shall never forget that look while I live (пока я жив, я никогда не забуду этого взгляда). I turned cold at heart under it (у меня от него: «под ним» застыло сердце; to turn – поворачиваться; делаться, становиться; превращаться; cold – холодный). I turn cold at heart even now when I recall it (у меня стынет сердце и сейчас, когда я вспоминаю его). His eyes glowed with a fiery unnatural lustre (его глаза горели противоестественным огненным блеском; unnatural – неестественный, ненормальный). His face was livid as the face of a corpse (его лицо было бледно, как лицо трупа; livid – синевато-багровый; серовато-синий; мертвенно-бледный). His bloodless lips were drawn back as if in the agony of death (его бескровные губы были растянуты: «оттянуты назад», словно в гримасе смерти; agony – мука, мучение; агония, предсмертное состояние), and showed the gleaming teeth between (показывая
