Магнебод осекся, не зная, как закончить слово. Гримберт благосклонно пришел к нему на помощь. В конце концов, разве не долг сеньора протягивать руку поддержки своим вассалам?..
– Всего лишь чересчур много возомнивший о себе святоша, – мягко заметил он. – Я бы терпел его и дальше, но он принялся подзуживать самого епископа, а этого я уже позволить не мог.
– Он сбежал из Турина, теряя четки. – Магнебод коротко хохотнул. – Так, словно за ним все черти ада гнались!
– Это было непросто, – признал Гримберт. – Но стоило того. То, что тебе кажется интригой, на самом деле битва, пусть даже ей никогда не обрести звучного имени и не затвердеть сигнумом на чьей-то броне. В таких битвах не грохочут пушки и герольды не дуют в трубы, возвещая атаку. И все же это войны, и сил на них уходит не меньше. Надо изучить вражескую оборону и определить в ней слабое место. Прикинуть пути подвоза боеприпасов и пространство для маневров. Подготовить силы для долгой осады и наметить боевые порядки. Подвести незаметно фугасные огнеметы на передовую и провести рекогносцировку. Это война. Уж извини, если предпочитаю вести ее не теми методами, которые были популярны во времена вашей с отцом молодости.
Магнебод тяжело засопел, втягивая воздух не единожды переломанным носом.
– Скажи мне начистоту, Гримберт, – вдруг потребовал он. – Скажи мне ради памяти твоего отца. То, что ты сделал сегодня… Это ведь не еще один камешек в твоей бесконечной вражде с графом Женевским? Потому что если так… Если так, у всех нас могут быть неприятности. И куда более серьезные, чем жалкая кучка лангобардов за крепостными стенами.
Гримберт хотел сделать еще глоток вина, но передумал и швырнул кубок в сторону ристалищной площадки. Почти тотчас за него схватились сразу двое или трое оборванцев из туринского ополчения, похожих на облезлых уличных крыс. Это выглядело столь забавно, что Гримберт, наблюдая за их дракой, на какое-то время даже забыл про заданный вопрос.
– Вино испортилось, – пробормотал он наконец. – Когда вернемся во дворец, я прикажу набить из виночерпия чучело и выставлю его у ворот… Прости, что ты сказал?
– Граф Женевский, – тяжело выдохнул Магнебод, сверля его взглядом. – Рыцарь, которого ты разбил намедни, был из свиты Лаубера. И я слишком хорошо знаю его нрав, чтобы думать, будто он спустит тебе это. Ты ведь этого и добивался, верно?
Гримберт усмехнулся.
– Ты стал интересоваться политикой, мой друг?
Магнебод ответил ему недоброй гримасой, больше похожей на оскал хищного вепря.
– Свои сигнумы я заработал в бою, а не на балах и высочайших приемах, – буркнул он. – Но даже я знаю, что вы хватили лишку. Ходят слухи, что ваша вражда с графом Женевским многих уже утомила. И когда я говорю «многих», то имею в том числе и Аахен, это гнилое, полнящееся ядом сердце распроклятой империи. Смекаешь,