Когда часть команды разбегается по своим делам, со мной остаётся Трэвис. Тот, с кем должен научиться разговаривать при помощи взгляда. Тот, кто является центром. Кто стоит передо мной и подаёт мяч.
– Расслабься и наслаждайся, – он щёлкает языком и толкает дверь, перед глазами предстаёт заполненный школьниками длинный коридор. – Это временный ажиотаж.
Я поворачиваю голову и смотрю в серые как сталь глаза, отражающие равнодушие ко всему живому. В отличие от оптимистичного Уилла, Трэв является бронебойной машиной, которая прёт вперёд, с лёгкостью минуя преграды. Он единственный человек на поле, не проронивший ни слова против тренировки, после которой у некоторых подкашивались колени.
– Я должен знать что-то о королеве улья?
Трэв поднимает бровь, сканируя меня проницательным взглядом.
– Предпочитаешь найти проблему?
– Предпочитаю выиграть чемпионат в этом году.
– Тогда просто пошли девчонку к чертям. Я сделал то же самое.
Я не могу скрыть улыбку и направляюсь вдоль коридора.
Ни для кого не секрет, что к новеньким относятся настороженно, даже скользко. За ними следят. О них говорят. Про них узнают. Подавляющая часть женского пола решила, что я из тех слабоумных спортсменов, бросающаяся на внешность как на ароматный кусок мяса. Они кокетливо улыбаются и, стоит пройти мимо, как разворачиваются друг к другу лицом, перешёптываясь. Это ожидаемо и банально. Кто-то другой мог воспользоваться положением, но не я. Я никогда не сворачивал с пути. Никогда не отклонялся от цели. Всегда видел дорогу и конечную цель. Моя цель осуществилась, но не там, где желал. Ни одна симпатичная девчонка не поставит под удар то, ради чего работал годами.
В кафетерии выбираю убойную порцию углеводов и занимаю свободный стул за столом с товарищами по команде, избегая оживлённую болтовню. Несмотря на хорошие коммуникативные навыки, чувствую себя чужим среди своих. Это моя команда, но в то же время кажется, что должен быть в кругу других парней. Я стараюсь не привязываться к людям и местам, но так или иначе, испытываю тоску по родным улицам. По людям, с которыми рос. По атмосфере, которую невозможно воссоздать. Кливленд никогда не станет Трентоном, даже если имеет схожий климат.
– Есть разговор, – говорит Трэв, вгрызаясь в бургер, из которого вот-вот выскочит котлета и шлёпнется на пол.
– О чём?
– Это касается команды. Тебя.
Взглянув на приятеля с толикой замешательства, разворачиваю свой бургер, с боков которого свисает до золотистой корочки обжаренный бекон. Желудок одобрительно урчит, и я не жду приглашение, откусываю кусок и мычу от удовольствия.
Мать твою, за летние каникулы, большую часть времени которых занимала расфасовка вещей по коробкам, я успел забыть, какой зверский