Очередная волна воспоминаний оказалась некстати, но и без неё было понятно, что песенка его спета, так как телохранитель уже держал его на мушке, а сам он ещё даже пистолет не успел выхватить, не говоря уже о предохранителе на нем. Припрятанная хлопушка под ковриком для ног подняла по тревоге не только Пацифиста, но и Рейчел, которая вмешалась:
– На этом твоя работа окончена, дальше я сама.
Пацифисту очень захотелось перевести взгляд с Инферно и посмотреть на Рейчел, а именно убедиться, что она головой не тронулась:
– Ты шутишь? Он ведь не поговорить пришел.
Кошмар – Поговорить. А зачем же еще?
Пацифист – Да, конечно, а пистолет для убедительности прихватил.
Кошмар – Пошел ты.
Пацифист – Не дождёшься.
Рейчел подошла к Пацифисту и положила руку на его – на ту, что он вытянул в сторону Инферно, держа его на мушке:
– Уходи, и это не просьба.
Пацифист – Рейчел, он же убьёт тебя. Он же…
Рейчел – Пусть лучше он. Я устала, пойми. У меня нет идеи, как у тебя. Только близкие люди, которых я уже эвакуировала, а значит уже можно и выдохнуть. К тому же у нас незаконченное дело, у которого нет срока давности. Прошу, уходи.
По голосу Рейчел и так было понятно, что она выдохлась и бороться, не намерена:
– Твоё право.
Убрав пистолет, Пацифист ушел, а после и уехал, оставив их одних – «Когда человек сдался, его уже не спасти. Прощай Рейчел».
Рейчел не особо обращая внимания на Инферно пошла к себе в кабинет, а Кошмар остался на месте, пока не услышал, как Пацифист уехал. Пройдя к ней в кабинет, он испытал легкую неловкость от новых обстоятельств их новой встречи в тот же вечер:
– Зря отпустила.
Рейчел встала у окна, ностальгируя по былым временам, опять же связанных с ним:
– Зря пришел, ученного уже нет.
– Хреново, особенно для тебя… Скажи, Рейчел, зачем они тебе?
– А тебе зачем? Хотя если вспомнить твой скелет, твой интерес становится понятен.
– Мой что? Ты снова меня пытаешься нагрузить очередной чушью?
– Ты ведь ничего не помнишь? Ничего и никого?
– Я помню тебя, если ты об этом, но это ничего не меняет. Это лишь картинки, немое кино, так сказать. Этого слишком мало, чтобы пережить заново, заново почувствовать.
– Так значит, я для тебя ничего не значу?
– Значишь, правда, не то, на что намекаешь. Ты мразь, Рейчел, а я мочу мразей.
Он выхватил пистолет, снял его с предохранителя, а когда навел на неё, она уже была повернута к нему лицом с гранатой в одной руке и чекой от неё в другой. Он явно такого не ожидал, как и всего остального до этого, что в дребезги ломало его концепцию о непобедимом Кошмаре. Рейчел начала к нему подходить, а он забыл выстрелить ей в живот, во всех смыслах