Я метнулась в палату, рывком натянула запачканный халат Лоло, нащупала скальпель и вымазала пальцы в крови. Рухнула на край кровати, обернулась к Матвею. Последний раз вижу его. Так больно. Вдобавок он – улыбался. Наверное, в последний миг из-за потери крови ему стало не больно. Впервые за много дней стало не больно… И он тихо уснул. Хочу так думать. Хочу и буду.
Если бы сейчас я могла умереть и тем вернуть Мая-Матвея, моего лучшего друга… я бы умерла. Но нигде в мире нет торга, допускающего возврат жизни в обмен на любую, сколь угодно огромную, ценность.
Это я убила Матвея. Не своими руками, но так даже хуже. Сутки назад я получила угрозу и ничего не сделала. Даже всерьез думать над ней не стала! Решила, пока Ларкс вне города, ничего не случится. Не поверила, что слова подонка так скоро обретут жуткое… эхо.
Пульс бешеный, воздуха не хватает. Юргены безнаказанно убивают в моем городе! Я бессильна остановить их. Вижу только один способ обезопасить Мари и дедушку. Ненадежный – но, хотя бы такой, он еще есть: Юргены упустили из вида коренное отличие нашего города от их родного.
Скрипнула входная дверь. Просквозил ночной ветерок – и унес мои мысли.
– Лара, вы не спите? В зале совета большой прием, кое-кто попросил за вас, ваш отец не возражает, если… – начал с порога помощник третьего хранителя. Не хочу думать, на чьей он стороне.
Он начал говорить на ходу, и сказанных слов как раз хватило, чтобы миновать коридор, заглянуть в палату… и подавиться продолжением фразы. Я обернулась сразу. Хотела увидеть его первую реакцию – и это был шок. Мне полегчало. Такое выражение лица не подделать.
– Лоло вечером попросила подежурить за неё, – громко сказала я, голос послушался, не сорвался в писк. – Я охотно согласилась.
– Что ты?.. Н-нет… – пролепетал прибывший.
– Маю было очень больно, – сразу продолжила я. – Уцелей у нас кислородные подушки, имело бы смысл поддерживать жизнь. Он много раз просил прекратить эту пытку.
– Элена, ты давно на профилировании, ты еще не врач, но у тебя талант… Ты в группе лучших. Тебе ли не знать, врач не мож… – в помощнике вдруг проснулась говорливость, обычная для наставников. Он начал длинную фразу, будто урок читал. Проглотил окончание, резко смолк. Продолжил иным тоном. – Я не верю вам. Что здесь произошло?
– Я приняла решение. Как видите, я не ушла, исполнив замысел, не попыталась скрыться. Я не намерена прятаться от ответственности за то, что сделала. Я убеждена, что поступила верно.
Он очень долго смотрел на меня. Затем прощупал пульс на остывшем запястье Матвея – точно, как я недавно. Кивнул. Подошел, отобрал у меня скальпель. Налег плечом на стену и уставился в окно, полуотвернувшись.
– Не понимаю. Вы могли сказать, что имел место срыв, аффект… Что пациент сам добрался до скальпеля. Наконец, что всё было ненамеренно… Только