Переполняемый эмоциями начальник тюрьмы не заметил, как перешёл на свой родной язык, высказал на нём комедиантам всё, что о них думает, потом спохватился и опять перешёл на человеческий:
– Каждый заключённый цванк имеет право в День Благоденствия получить ылык. Даже сидящий в камере смертников! Я уже молчу про законопослушных граждан. По негласной традиции, ежегодно накануне праздника ылыки привозят к нам, чтобы под нашей защитой и моим личным контролем они были переданы в каждый дом на Олосе, где живут цванки. Это святая традиция! А вы уничтожили наши ылыки! Это большая проблема!
Находящиеся в бегах и обвиняемые в нескольких убийствах комедианты вкладывали в понятие «большая проблема» несколько иной смысл, но перед полковником им всё равно было неудобно.
– А нельзя по-быстрому ещё заказать? – спросил Лёха и, чтобы не казаться совсем уж бесчувственным, добавил: – Мне очень жаль, что так получилось.
– Ещё заказать? – цванк почти простонал. – Ылыки выращивают целый год в особых условиях и специально к этому дню! Негде ещё заказать! Выращивается ровно столько, сколько нужно!
Начальник тюрьмы сокрушённо покачал головой и тяжело вздохнул. Он подошёл к незваным гостям, хотел сказать что-то ещё об испорченном празднике, но вместо этого принюхался, скривился и спросил:
– А почему от вас так воняет?
Комедианты посмотрели друг на друга и тоже принюхались.
– Я ничего не замечаю, – добродушно сказал Жаб.
– Да я, если честно, уже тоже, – добавил Лёха.
– Издеваетесь? – цванк поморщился. – От вас такая вонь идёт, что глаза режет; вы воняете этой кхэлийской дрянью – забыл, как она называется.
– Она называется хэнлорыж, – вежливо сообщил Ковалёв. – Мы почти сутки прятались в ящиках с этой гадостью, прежде чем в ящики с вашими ягодами залезли.
– Что? – закричал полковник, который уже не мог себя сдерживать. – Вы ылыки ещё и этим дерьмом провоняли? Мало того что большую часть передавили, так остальное провоняли? Я сейчас вас обоих лично пристрелю!
Начальник тюрьмы, не сводя ненавидящего взгляда с комедиантов, стал шарить правой ладонью по поясу, пытаясь обнаружить там кобуру, но, к счастью Лёхи и Жаба, её там не оказалось.
– Увести их в карцер! – заорал полковник так громко, будто этот приказ должны были услышать в самом дальнем уголке тюрьмы.
Конвоиры, тоже точившие зуб на испортивших им праздник чужаков, с нескрываемой радостью принялись выполнять приказ.
– Ты должен нам помочь! – крикнул Ковалёв начальнику тюрьмы, но полковник уже отвернулся к окну и никак не отреагировал на эти слова.
– Прекратить разговоры! – сказал дежурную фразу один из конвоиров и ткнул Лёхе в спину стволом электронного карабина. – На выход! Быстро!
Ковалёв сопротивляться